Усилием воли возвращаюсь к делам. Выход с нашими пленными, которых мы освободим на промежуточных станциях в том, в том… Не выгружая их из эшелонов двигаться вместе с нами до Лозовой. А там посмотрим, может сделаем там базу бригады, оттуда до фронта всего километров пятьдесят-семьдесят… А пока степь, метель, влюбленная женщина, следующая станция Запорожье, через три, нет, простите, через два с половиной часа.
Приказ контр-адмирала Ларионова, поднять крейсер по "Боевой Тревоге"! Квакают ревуны, мигают транспаранты! Сообщение с нашей ПЛ "Алроса", что дежурит у горла Босфора — Пролив форсирует итальянская эскадра. Два линкора, "Литторио" и "Джулио Чезаре", четыре крейсера и эсминцы. — Твою мать! Вот так всегда, как только что-то налаживается, так незваные гостьи лезут через забор. Неплохо наверное Алоизыч на Иненю наехал, раз тот пропустил линкоры в Черное море. Да и у дуче, наверняка седых волос прибавилось. Сколько его итальяшек у нас на Восточном фронте? Ветер, метель, наверняка они думают, что наши самолеты не смогут вылететь. Смочь то они смогут, но не надо. Есть инструкция товарища Сталина о применении наших тяжелых вооружений. Адмирал Кузнецов сейчас на командном пункте Черноморского флота. Наверняка его тоже уже подняли на ноги.
Звонок на КП флота, — Николай Герасимович, вариант "Вьюга", прошу разрешения на применение главного калибра.
Адмирал Кузнецов, слава богу, не тормоз, и ответ следует сразу же — Действуйте! — Норма расхода две единицы на линкор. — ага, наверное ему уже доложили все расклады, — Крейсера пока не трогайте, посмотрим что они будут делать, когда мы прихлопнем их больших парней. Пойдут ли они к Севастополю одни, или повернут назад на свои базы?
Стремительно несутся секунды, палуба, опустела, задраены все люки, команда на боевых постах. Целеуказания введены, пошел отсчет, — Десять, девять, восемь… — мой замвоспит, по здешнему военком, толкает меня локтем вбок, показывая куда то назад. — Оборачиваюсь. Через боковое остекление рубки видны маленькие фигурки командиров и адмиралов на площадке перед входом на КП флота. Ну, точно — начальство вышло полюбоваться. Когда еще какой-нибудь дурак подставится под наш большой молоток? — Интересно всем. И "Молотов" и "Ташкент", не говоря уже о "Парижской коммуне" наверняка ощетинились биноклями, вон как мостики и надстройки почернели от народа. Отсчет продолжается, — Два, Один, Пуск!
С оглушительным грохотом первый "Вулкан" выпрыгнул из своего гнезда в котором он сладко спал всю свою жизнь. Отгорел и нырнул дымным хвостом в море твердотопливный ракетный ускоритель. Лишь бы не зашиб кого-нибудь ненароком. Получив поправку с самолета целеуказания, ракета довернула влево, и легла на боевой курс. Восемь секунд спустя все повторилось. Перед нами все затянуло сплошная белая пелена, Дальнейшие два пуска можно было понять только по грохоту и содроганию палубы под ногами. Почти полная дальность, четыреста пятьдесят километров, время полета ракеты к цели — двенадцать минут. Пуск-то, бля, не учебный, других "Вулканов" у нас нет, за каждый потраченный зря, спросят по всей строгости. Командир БЧ-2 смотрит на секундомер.