В 1923 году Анри Фруже, французский промышленник, поручил восходящей звезде архитектуры спроектировать несколько домов для рабочих, которые занимались производством ящиков на его фабриках в Леже и Пессаке рядом с Бордо. Яркие дома стали образцами безупречного модернизма, бетонными кубами без украшательств. Они были очень красивыми — современная архитектура в своем лучшем виде. Архитектора звали Шарль-Эдуар Жаннере-Гри. Сегодня мы знаем его как Ле Корбюзье.

Ле Корбюзье восхищался энергетикой индустрии и презирал хаотичный местечковый почерк, который выделял крестьянскую архитектуру. В чем была ее красота? Ле Корбюзье любил прямые линии, элегантные изгибы и гладкие плоскости: «Они прекрасны потому, что являются памятниками геометрии в центре очевидного несовершенства городской природы, царством, где господствует строгая математика. Разве геометрия — не чистое удовольствие?»

Практичные люди могут не согласиться с этим, и одну группу не особо волновала геометрия Ле Корбюзье — команду скромных французских рабочих, которые каждую ночь после тяжелого дня устало брели домой в свои радостные кубы в Пессаке. Как пишет Ален Де Боттон в книге «Архитектура счастья», «в конце рабочей смены не стоило лишний раз напоминать им о темпах развития современной промышленности — это не насущная психологическая проблема»[83].

Семьи, населявшие дома Ле Корбюзье, сражались с его нововведениями простым способом. Они добавили старомодные окна и жалюзи, возвели наклонные крыши поверх плоских, выбрали обои с цветочными узорами для нетронутых монохромных стен и разбили маленькие садовые участки с деревянной оградой.

Они украсили свои сады гномами.

Стив Джобс, как некоторые считают, гномов бы не одобрил. Он, как и Ле Корбюзье, любил простоту и аккуратные очертания модернизма — хотя, в отличие от Ле Корбюзье, Стив Джобс умел создавать вещи, которые нравились людям.

Джобс работал над созданием революционных компьютеров, телефонов и планшетов, в течение 30 лет вдохновлял выдающихся дизайнеров на создание некоторых самых выдающихся в мире технологий. Но он также спроектировал здание — главный офис Pixar, студии, создавшей анимационные картины от «Истории игрушек» до «Головоломки». Джобс был главным акционером Pixar[84].

Без сомнений, Стив Джобс в той же степени был предан идеалам красоты, как и Ле Корбюзье, и в той же мере требователен. Одна из самых грустных и красноречивых историй в биографии Стива Джобса за авторством Уолтера Айзексона описывает, как он, в полубессознательном состоянии после пересадки печени, срывает уродливую кислородную маску и требует у команды врачей принести ему пять альтернативных вариантов, чтобы он мог выбрать себе дизайн по душе[85].

В лучшие времена Джобс сосредоточил свои выдающиеся способности в работе над центральным офисом Pixar. Благодаря потрясающим кассовым сборам «Истории игрушек 2» он располагал большим бюджетом, чем Ле Корбюзье. Не было необходимости экономить, возводя тонкие бетонные стены. Здание Стива Джобса, получившее свое название после его смерти, выполнено из стали, стекла, дерева и кирпича, и дизайнер с одержимостью продумывал каждую деталь (сегодня сложно вспомнить, что над проектом работал и архитектор, Питер Болин, который строил магазины Apple). Выбирая для отделки огромные сверкающие листы стали, Джобс изучил образцы со всей страны и указал на один сталелитейный завод в Арканзасе. Он настаивал, что балки должны быть скреплены болтами, а не сварены