Примерно на середине он догнал ее.

– Я хотел сказать, что…

– Надо же, сегодня нет луны, – перебила его она. – Но это даже к лучшему. Настоящая романтика. Зачем нам луна?

– А мне всегда казалось, что луна и лунный свет – это как раз… – начал он.

Но она снова перебила его.

– Никаких лун. Свет нам ни к чему.

Она перешагнула через бордюр и двинулась по дорожке к двухэтажному дому, где занимала одну из четырех квартир.

– Проходим тихо как мыши, – шепотом сказала она.

– Конечно!

– Даже еще тише…

– Слушаюсь, – еле слышно прошептал он.

Они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице – и тут он увидел, что она снимает туфли и делает ему знак глазами, чтобы он снял свои. Несколько ступенек они шли молча, потом она обернулась, чтобы удостовериться, что он не выронил ее туфли, и еще раз прошептала:

– Как мыши…

С этими словами она оставила его одного на темной лестнице, а сама бесшумно проскользнула наверх. Когда он ощупью добрался до площадки, она была уже дома. Ее квартира вмещала в себя одну просторную комнату с двуспальной кроватью посередине, а также небольшую столовую и кухню. С его появлением дверь в ванную бесшумно закрылась, но он все равно услышал.

Через некоторое время оттуда раздалось:

– Ну, что вы стоите? – И он воспринял это как предложение снять смокинг.

После недолгого колебания он снял также манишку, воротник, отстегнул подтяжки – и вместе с брюками повесил их на спинку стула, который обнаружил в сумраке, в глубине комнаты, освещенной лишь ночником и прикроватной лампой. Стоя посреди комнаты в черных носках, майке и кальсонах, он чувствовал себя полностью дезориентированным. То ли ему ложиться в постель, то ли не ложиться? И как вообще следует вести себя в подобных ситуациях?

– Вы уже там, где должны быть? – вполголоса спросила она из-за двери.

Он бросил взгляд на кровать.

– Да или нет? – еле слышно повторила она.

Он подошел к кровати и произнес:

– Наверное, да.

Вслед за этим жалобно скрипнули пружины.

– Понятно, – сказала.

Дверь ванной распахнулась – и в проеме показался высокий силуэт. Однако разглядеть его как следует он не успел: свет погас, и в комнату прошла уже бестелесная тень.

– У вас закрыты глаза?

Он молча кивнул. Он не услышал, а ощутил, как ее тело коснулось кровати и с легким шорохом скользнуло под одеяло.

– Теперь можете открывать.

Он открыл, но ничего нового, кроме того, что маячило у него перед глазами в трамвае, не увидел – тот же силуэт фигуры без подробностей. Нет, сейчас она была повернута к нему лицом, но хитро поставленный ночник подсвечивал ее сзади и превращал в черную тень. Сколько ни пытался он разглядеть черты ее лица – в том месте тени, где оно предполагалось, это было невозможно.

– Добрый вечер, – сказала она.

– Добрый.

Потом оба глубоко вздохнули, и она сказала:

– Долго же мы ехали.

– Слишком долго. Я так ждал этого момен…

– Не надо, не говорите, – сказала она.

Он снова вгляделся в тень, в верхней части которой читалось тонкое бледное лицо.

– Но…

– Не надо.

Он задержал дыхание, потому что был точно уверен, что через десять секунд она заговорит сама. Так и случилось.