Томас преследовал их до окутанной дымом деревни. Он пробежал мимо превратившейся в ад пивной до самого берега, где люди сталкивали корабли в море. Моряки оттолкнулись длинными веслами, а потом стали грести от берега. За собой они буксировали три лучшие хуктонские лодки, а остальные оставили гореть. Сама деревня тоже пылала, к небу вместе с искрами и дымом огненными клоками летела солома. Томас пустил с берега бесполезную стрелу и смотрел, как она нырнула в воду невдалеке от убегающих грабителей. Потом повернулся и пошел сквозь горящую, смердящую, окровавленную деревню к церкви – единственному не подожженному налетчиками зданию. Четверо его товарищей по ночному бдению погибли, но отец Ральф был еще жив. Он сидел прислонившись спиной к алтарю, его ряса потемнела от свежей крови, а лицо было неестественно белым.

Томас опустился на колени рядом со священником:

– Отец?

Отец Ральф открыл глаза и, увидев лук, скривился то ли от боли, то ли от досады – Томас не понял.

– Ты убил кого-нибудь из них, Томас? – спросил священник.

– Да, – ответил юноша. – Четверых.

Отец Ральф поморщился и передернулся. Томас подумал, что священник – один из самых сильных людей, каких он только знал, возможно, с недостатками и все же крепкий, как тисовая жердь. Но теперь он умирал, и в его голосе слышались всхлипы.

– Ты ведь не хочешь быть священником, верно, Томас?

Отец Ральф задал вопрос по-французски, на языке своей матери.

– Нет, – ответил Томас на том же языке.

– Ты собираешься стать солдатом, – проговорил священник, – как твой дед.

Он помолчал и вновь застонал, ощутив новый приступ боли.

Томас хотел помочь ему, но уже ничего нельзя было сделать. Отец Ральф был ранен в живот, и его мог спасти только Бог.

– Я поссорился со своим отцом, – проговорил умирающий, – и он отрекся от меня. Он лишил меня наследства, и с того дня я отказался признавать его. Но ты, Томас, похож на него. Очень похож. И ты всегда спорил со мной.

– Да, отец.

Он взял отца за руку, и священник не сопротивлялся.

– Я любил твою мать, – сказал отец Ральф, – и в этом мой грех, а ты – плод этого греха. Я думал, если ты станешь священником, то сможешь подняться над грехом. Он затопляет нас, Томас, он затопляет нас. Он повсюду. Я видел дьявола, Томас, видел собственными глазами. Мы должны бороться с ним. Только Церковь способна на это. Только Церковь.

По его впалым небритым щекам потекли слезы, и он посмотрел мимо Томаса под крышу нефа.

– Они украли копье, – грустно проговорил священник.

– Я знаю.

– Мой прадед привез его из Святой земли, – сказал отец Ральф, – а я украл его у моего отца, а сын моего брата сегодня похитил его у нас. – Он говорил еле слышно. – И будет творить им зло. Верни это копье, Томас. Верни его на место.

– Верну, – пообещал Томас.

В церкви начал сгущаться дым. Грабители не подожгли ее, но крыша загорелась от летающей вокруг горящей соломы.

– Ты говоришь, его похитил сын твоего брата? – спросил Томас.

– Твой двоюродный брат, – прошептал отец Ральф и закрыл глаза. – Тот, в черном. Он пришел и украл его.

– Кто он такой?