Вульф встал.

– Мы с мистером Гудвином отправляемся домой, – провозгласил он. – И сегодня вечером не вернемся.

Глаза Дилэни хищно сузились:

– Раз так, вы вообще отсюда не выйдете. Можете заказать себе сэндвичи.

– Мы арестованы?

Прокурор открыл было рот, закрыл его, потом раскрыл снова:

– Нет.

– Значит, мы уезжаем, – отрезал Вульф. – Я понимаю ваше недовольство, сэр. Как-никак вам испортили праздник. И я прекрасно сознаю, что не вызываю у вас симпатии – я сам или то, что, как вам кажется, вы знаете обо мне. Но я не собираюсь жертвовать своими привычками ради вашего удобства. Задержать меня вы можете только в том случае, если предъявите обвинение. Но в чем? Мы с мистером Гудвином рассказали вам все, что нам известно. Ваши намеки, что я способен убить человека или сподвигнуть на убийство мистера Гудвина лишь потому, что человек этот вел себя несносно, смехотворны. Вы сами допускаете, что убийцей может оказаться любой из десятитысячной толпы. У вас нет никаких оснований подозревать, что я или мистер Гудвин утаиваем от вас какие-то сведения, которые могли бы помочь следствию. Если вы вдруг раздобудете хоть один факт, подтверждающий ваши подозрения, то вам известно, где нас найти. Пойдем, Арчи.

Вульф повернулся и решительно направился к выходу. Я потрусил следом. Мне трудно судить о том, как повел себя Дилэни после выходки Вульфа, потому что прокурор оставался у меня за спиной, а оглядываться по тактическим соображениям не хотелось.

Поскольку вы сами представляете, что́ творится в праздник на нью-йоркских улицах, вас не должно удивить, что добрались домой, ополоснулись с дороги и сели ужинать мы только в половине десятого. Фыркающее чудовище, именуемое автомобилем, не лучшее место в мире, где можно делиться с Вульфом дурными вестями, как, впрочем, и хорошими. Да и отравлять ему пищеварение за ужином мне тоже не хотелось.

Поэтому я дождался, пока Вульф закончит поглощать цыплят с трюфелями, припущенных в бульоне, брокколи, фаршированный травами картофель, салат и сыр. Лишь когда Фриц принес нам в кабинет кофе, я не утерпел.

Вульф уже потянулся к пульту дистанционного управления телевизором (он включает телевизор лишь для того, чтобы доставить себе маленькую радость, выключив его), когда я произнес:

– Попридержите лошадей. Я должен кое-что доложить. Я понимаю, что вы сейчас довольны собой – нос вы им утерли здорово, – но у нас могут быть неприятности. Правда, появилась зацепка. Убийца не проникал в палатку сзади. Убийца – один из четверки.

– Вот как, – безмятежно произнес Вульф, который сытно поужинал, сидел в любимом кресле и потому был настроен миролюбиво. – Ты опять за свои штучки, Арчи? Что за вздор ты несешь?

– Это не вздор, сэр. И я даже не пытаюсь доказать, что раз в жизни оказался хитрее вас. Когда вы спускались от палатки к машине, ваши мысли были настолько поглощены тем, как поскорее удрать оттуда, что вы, должно быть, не обратили внимания на женщину, которая сидела слева в «плимуте». А я чуть позже вышел к ней и поговорил. Это настолько важно, что я перескажу разговор дословно.