Во время концерта одна девица несколько раз выбегала с цветами, даже пыталась поцеловать руку певцу.

— Фанатичка, — поддержал её Глеб. — Но в таланте Антонову не откажешь.

Жена генерала относилась к Глебу как к родному сыну (своих детей у Копыловых не было), и не только потому, что знала его чуть ли не с пелёнок. Детский врач, Зинаида Савельевна спасла в своё время Глеба, когда у него был заворот кишок.

— Господи, да покажи тебя несколько раз по телевизору, тут же станешь звездой! Экран — вот что делает славу! — сказала она, имея в виду домашние таланты Глеба: он неплохо играл на гитаре, и голос у него был — несильный, но приятный.

— А что? — усмехнулся Игнат Прохорович. — Данные у тебя подходящие. Прогремел бы на весь Союз! И деньги бы лопатой грёб.

— Я не завидую, — улыбнулся Глеб. — Каждому своё.

— Вообще с этими артистами — что в кино, что на эстраде — форменное помешательство, — развивала свою мысль Зинаида Савельевна. — Молятся на них, как на идолов, честное слово! Считается, посмотреть их вблизи — словно прикоснуться к святым мощам. А уж познакомиться!.. — Она махнула рукой. — Я ещё понимаю — поклоняться гениальному уму учёного, таланту гениального писателя, изобретателя! Разве может идти в сравнение то, что дают человечеству они и что дают эти! Какой-нибудь академик всю жизнь бился и разрешил проблему, как накормить, согреть миллионы людей… И что же? Кто его знает? Кто забрасывает его цветами, ловит на улице — подпишите фотографию? Никто. А тут — спел шлягер, сразу на руках носят, все блага в кармане. Без пота, как говорится, и крови.

— Насчёт пота ты, Зиночка, того, — почесал затылок Игнат Прохорович. — Видела, как у Антонова он по лицу ручьями лился? Нет, этот парень трудяга. Они тоже бесплатно завтраки не получают.

— И музыку сам пишет! — поддержала генерала Лена.

— Между прочим, — вставил своё веское слово Глеб, — Тургенев, наш писатель-классик, сравнивал работу певца с тяжёлым крестьянским трудом. Юрий Гагарин как-то зашёл к Зыкиной после концерта за кулисы и говорит: «Ну и перегрузки у тебя, Люда! Под стать космическим».

Спор был прерван звонком, возвещавшим о конце антракта. Зрители шумно повалили в зал. Двинулись и Ярцевы с Копыловыми.

— Как батя на новом месте? — спросил у Глеба генерал, когда они медленно продвигались с толпой по фойе.

— Мой старикан доволен, — ответил Глеб.

— Старикан, — усмехнулся Копылов. — Хочешь сказать, мы уже вышли в тираж, пора на пенсию?

— Что вы, Игнат Прохорович, и в мыслях не было, — смутился Глеб.

— Знаем мы вас, молодёжь, — шутливо погрозил пальцем генерал. — Не терпится занять наше место. — Он вдруг погрустнел, посерьёзнел. — Не спешите. Годы, они, брат, так быстро летят — не успеешь оглянуться. Вот, кажется, давно ли мы с твоим батей были такими же зелёными, как ты? Словно бы вчера, ан видишь… — Игнат Прохорович провёл рукой по совершенно седой, без единого тёмного волоса, голове.

Они разошлись по своим местам.

После концерта поговорить с генеральской четой больше не пришлось. В раздевалке образовалась огромная очередь. Копыловы пристроились где-то в хвосте. А к Ярцевым, как только они вышли из дверей зала, протиснулась старушка-гардеробщица с дублёнкой Лены и волчьей шубой Глеба. Надевая шапку у зеркала, Лена поймала на себе удивлённый, не без оттенка зависти взгляд Зинаиды Савельевны.