Он снова закашлялся, брызгая кровавой слюной.

— Великая идея… Романтика!.. Прежде чем играть в фашистов, не мешало бы хорошенько подумать сначала, что это такое на самом деле… Примерить на себя этот языческий восторг… Это великое таинство… Это жертвоприношение… На себе испытать то, что испытывали те, кого вы травили и кромсали!..

Он разразился клокочущим хохотом.

— И я сейчас — тоже!.. Совершаю великое таинство!.. Разложил на жертвенном алтаре великую пророчицу… И ее саму посвящаю этому деревянному бревну с подфарниками вместо глаз… Которое мы с Романом сами же на какой-то свалке и подобрали. Приволокли… И вырезали все эти глупые, ничего не значащие буквы и символы… Так просто… Что в голову взбрело, то и вырезали… И заранее потешались над всеми вами, будущими жрицами и валькириями… Это у нее, у моей маменьки, был как бы Вотан… А подвал этот — Валгалла… Со смеху подохнешь… Да, я урод!.. Не соответствую эталонам великого Рейха!.. Достаточно начитался обо всей этой чепухе… Спасибо мамочке… Просвещала меня время от времени… Я слышал… Она сказала, что ты хорошо здесь освоилась… Черта с два!.. Да, ты сумела войти сюда. Ты знаешь, как войти… Многие входили… Но ты никогда не интересовалась, как отсюда выйти… Попробовала было один раз… И не получилось. Правда ведь, не получилось?

Иохан закашлялся в смехе.

— И сейчас не получится! Я открыл все газовые форсунки. И тебе ни за что не найти вентили от них… Пока будешь искать — четырежды сдохнешь… В мучениях сдохнешь!.. А если и найдешь случайно — то все равно от голода околеешь. Ты будешь жрать наши гниющие трупы!.. И все равно сдохнешь!.. Потому что ты здесь замурована! Заживо! И навсегда!..

Иохан бросил к ногам Ларисы какой-то металлический обломок, громко и бессмысленно звякнувший о каменный пол.

— Тебе, небось, нужен ключ? Тот самый, от потайной двери наверху… Нужен?.. Ну так на!.. Подними его!.. Я запер дверь за собой, а потом расплющил его здесь. Молотком… Пока ты там своего муженька оплакивала…

Он замолчал. Покачивался, схватившись рукой за горло. Пот струился по его окровавленному уродливому лицу. Он пытался вдохнуть, но силы уже покидали его тело… С трудом, словно прорвав какой-то комок, заложивший ему горло, Иохан чуть слышно прошептал:

— Она убила меня из-за него… Из-за твоего муженька… Исхлестала… Сил не пожалела… Плеть измочалила… А потом — из пистолета… Своего… собственного сына… Но я выжил!.. Да!.. Я нарочно выжил, чтобы сделать это… Приполз сюда вслед за вами… С трудом приполз… Чтобы отомстить ей за все… Своей любовью отомстить… Чтобы тебя, гадину, задушить в этой газовой камере… И наконец-то… Получил ее… Все получил… Что и хотел получить… О чем давно мечтал… С того самого дня… В сибирской избе…

Иохан задыхался все сильнее. Изо рта брызнула алая кровь. Он все ниже и ниже склонялся над растерзанной Хильдой.

— Смотри, гадина… Смотри… Великая Жрица… Дура ты!.. Дура!.. Мне смешно… Жаль, не успею увидеть… как ты подохнешь… Потому что… мать моя… меня убила… во имя… своего… великого дела…

Иохан бессильно упал на тело Хильды. Попытался было пошевелить рукой, сдвинуться с места, приподняться… Но только дернулся несколько раз. Вытянулся. И обмяк…