– Но ты согласен, что я не виновата?
– Согласен, – сказал Мазур со вздохом.
– Надо ж было тебе со всем этим связаться...
– А ты что, намерена мораль читать? – с интересом спросил Мазур. – Без «всего этого» мы бы, милая, так и вели скучную жизнь классических бюджетников...
– Да нет, какая мораль... – сказала Нина. – Все правильно – какое время на дворе, таков и приработок, с волками жить... и так далее. Я – женщина современная, Кирилл. Прекрасно понимаю всю сложность текущего момента и никакой морали читать не собираюсь, не такая я дура. Просто... Мне что-то страшновато стало. Я думать не думала, что может когда-нибудь получиться такой вот р и к о ш е т...
– Сказал же, не заморачивайся, – сердито бросил Мазур. – Все будет в порядке. Завтра же разберемся, кому понадобилось мелкие пакости устраивать и зачем...
Глава четвертая
Заботы и хлопоты
Кафе «Баллада», размещавшееся в стандартной пятиэтажке, вне всякого сомнения, занимало место, где раньше, то бишь при канувшей в небытие советской власти, был то ли магазинчик, то ли какая-нибудь пельменная, – это было ясно с первого взгляда. Никак не походило, что бизнесменчик Муслим переоборудовал несколько квартир первого этажа.
Мазур насторожился – показался одетый в штатское Дядя Гриць, совершенно не вызывавший подозрений прохожий, опрятный и трезвехонький, остановился у кромки тротуара, закурил и небрежно ткнул большим пальцем себе за спину. Клиент, следовательно, пребывал в пределах досягаемости.
– Бьем, – сказал Мазур.
В задке фургончика на металлическом столике стоял сверкающий ящичек, щедро украшенный кнопками, рычажками, светодиодными табло и прочими архитектурными излишествами, а над ящичком торчала небольшая, но сложная, напоминавшая наркотическую галлюцинацию антенна, направленная в боковое стекло. Кентавр сноровисто перекинул парочку тумблеров, нажал парочку кнопок, в завершение сдвинул вниз, до упора, рифленую клавишу в вертикальной прорези. Судя по первым впечатлениям, ничего особенного не произошло – ничего не взорвалось поблизости, не раздалось жутких электронных звуков. Всего-то-навсего дернулась тонкая черная стрелочка да числа в окошечках изменились. И лампочка красная загорелась.
Однако прибор был далеко не прост и уж никак не безобиден, поскольку, будучи жутко засекреченным, вовсю использовался в радиоэлектронной борьбе – нынешнее служебное положение Мазура обеспечивало ему свободный доступ к массе игрушек и посерьезнее. Сейчас внутри, в означенном кафе, моментально вырубились все электричество, проводные телефоны, а также тревожная сигнализация, ради которой, собственно, все и было затеяно. Какое-то время персонал кафе – о чем он еще и не подозревал – был абсолютно лишен возможности вызвать помощь.
– Марш, – сказал Мазур.
Тот самый заслуженный уазик взревел мотором и помчался прямехонько во двор, к служебному входу в кафе. Он тоже был с секретом, поскольку числился на балансе и использовался не только Мазуром в личных целях. Собственно, от ветерана остался только кузов – а вся прочая начинка была гораздо современнее и качественнее. Номер, предусмотрительности ради, тоже был ненастоящий, правда, на взгляд постороннего наблюдателя, неотличимый от «правильного». Поскольку ему предстояло украшать машину не более четверти часа, Мазур и его команда решили, циничной насмешки ради, немного пошутить. А потому номер на уазике красовался несколько сюрреалистический: цОООру...