– Ага. Это у тебя так называется?

– Что именно? – спросил Мазур с величайшим терпением.

– Да та банда, которую ты сколотил из подчиненных, и, как нынче модно выражаться, капусту рубишь... Врос, так сказать, в рыночную экономику. Не ожидал... От тебя-то никак не ожидал. Кирилл, ты что делаешь?

– Ах, вот оно как... – помолчав, сказал Мазур. – Снял бы перед тобой шляпу, мон шер Николя, но шляп я принципиально не ношу. Ай да отставничок. Я-то полагал, ты, как и положено, в домино стучишь на бульварах или пивком балуешься...

– Я же все-таки профессионал. Хотя и отставной. Умею работать с информацией.

– Мои поздравления, – сказал Ма-зур. – Вот только... Прости, но я некоторых вещей не позволю и старому другу высказывать. Ты, Коленька, гонишь убогие штампы из арсенала зюгановцев или ушибленных рынком интеллигентов: банда, капуста... То ли тебе твои информаторы что-то неверно передали, то ли ты интерпретируешь реальность совершенно неправильно.

– Да? А как ее правильно интерпретировать? На твой квалифицированный взгляд?

Мазур тяжко вздохнул, наполнил стопочки и недолго раздумывал, подперев рукой подбородок.

– Как будет правильно... – протянул он спокойно, не опуская взгляда, – как правильно... Видишь ли, никакой банды я не сколачивал. Я просто-напросто сколотил неплохую группу из желающих подкалымить во внеслужебное время. Возвращаем долги, только и всего. Сечешь принципиальный нюанс? Ничего и ни у кого не вымогаем. Честное слово, просто-напросто помогаем людям получить с недобросовестных должников самые что ни на есть правильные, законные долги... которые мои клиенты по ряду причин не в состоянии вернуть законным путем. Уж поверь, так оно и обстоит, я все тщательно проверяю сначала, на сто кругов. Где ж тут банда, где ж тут рубка капусты? И людям хорошо, и нам неплохо. Черт меня побери, никто же не клеймит праведным гневом сантехника, который в свободное время частным порядком поменял кому-то кран? Водитель на своем автомобиле подхалтуривает, милиционер в свободное от службы время магазинчик охраняет или там кафешку... Чем же мы-то хуже? Ты что, не веришь?

– Верю, – сказал Морской Змей, одним движением выплеснув в рот содержимое своей стопочки. – А какое это имеет значение? Все эти н ю а н с ы? Если ты, прости меня, при любом раскладе в дерьме по самые уши?

– Ты за словами-то следи, – тихо и недобро сказал Мазур. – Обидеться могу... – Он помолчал, с досадой хлопнул себя по колену. – Коля, ну что за черт? Это ведь у нас с тобой получается фильм даже не семидесятых – пятидесятых годов. Седовласый и благообразный положительный герой, у которого из ушей лезет моральный кодекс строителя коммунизма, – и скользкий такой отрицательный или, по крайней мере, оступившийся: глазки бегают, ручки елозят... Чертовски похоже, серьезно. Только глаза у меня не бегают, и я, уж прости, совершенно спокоен. Никак не ожидал, что ты окажешься н а с т о л ь к о правильным, – когда это уже в какую-то дурость перерастает. Извини, но это суровая правда жизни. Родине я не изменял. В ЦРУ или иные аналогичные конторы не вербовался. Всего-то живу, учитывая сложное и меняющееся время...