В ушах гудело и звенело все сильнее, а палуба качалась и кренилась под ослабевшими ногами, точно ураганы всех морей атаковали «Ворон». Превозмогая боль, Серов снова повернулся к заснувшей цитадели:

– Teгг! Что же ты медлишь, Тегг?

Но тут в бойницах форта блеснул огонь, и грохот орудийного залпа раскатился над гаванью. Теряя сознание, он еще успел разглядеть, как водяные фонтаны подбрасывают шлюпки вверх, как крутятся в яростных смерчах разбитое дерево, весла, оружие, люди, и как плывет над утесом и стенами крепости темный пороховой дым.

Второго залпа он уже не услышал.

Четыре дня Серов пролежал в бреду и забытьи, в капитанской каюте на «Вороне». Опять ему чудилось, будто попал он, как в своем недавнем сне, в загадочное место, где смешались все эпохи, языки, одежды, люди, в город с лачугами, домами и башнями, что будто бы выпали из разных времен. Он бродил по бульварам и площадям, кружился бесконечно в лабиринте стен и лестниц, улиц и колонн, испытывая знакомое чувство потери, не понимая, кто он есть – Андрей ли Серов, или другая личность, затерянная в пропасти минувшего. Кажется, блуждая в этом странном городе, он искал дорогу, чтобы вернуться в свое время, но так и не нашел короткого пути. Дорога, разумеется, существовала, прямая дорога в триста лет длиной, и мысль об этом вселяла в него безысходность. Он знал, что одолеть ее нельзя, не хватит жизни.

Время беспамятства было не слишком долгим, однако вместившим массу событий, скользнувших мимо Серова словно полночные тени. Две из них, «Гром» Пикардийца и «Трезубец» Ашера в самом деле исчезли ночью, лишившись пятой части экипажей. Следующим утром Тегг отослал из форта пленных французов, потом ушли голландцы, и у пушек встали канониры с «Ворона». Мингер ван дер Вейт вышел в море и, обогнув Эспаньолу с запада, направился в Кюрасао, чтобы доставить туда башмаки, мотыги и оловянные миски, столь нужные заокеанской колонии. Груз «Русалки» был в полной сохранности, за исключением роскошных одежд и сервиза, зато ее капитан, да и вся команда стали гораздо богаче. Держа курс на юго-восток, ван дер Вейт нередко прикладывался к джину вместе с ван Хольпом и Николасом Бринкером и, черпая вдохновение в крепком напитке, сочинял историю о благородном корсаре де Серра и его очаровательной невесте, отомстивших своему обидчику. В свое время эта повесть облетела всю Вест-Индию, но Серов и Шейла ее не услышали – они уже были далеко, в краю студеных рек, снегов и сосен.

Самым же главным событием минувших дней стала ревизия, произведенная Стуром, распоряжавшимся на корабле, и представителями команды, Куком и Хрипатым Бобом. Обследовав трюм, они убедились, что серебра там много меньше, чем погрузили в Пуэнте-дель-Оро, что половина добычи испарилась, а куда и как, про то ни один человек в экипаже, включая ван Мандера, не ведает, не знает. Помнилось, однако, что ночные вахты стояли парни Дойча, изгнанные с корабля, и что Том Садлер, казначей, хотел сказать о чем-то важном. Тегг и Стур, посовещавшись, решили его отыскать, но старый разбойник исчез, как растворился в воздухе. На берегу говорили, что он не задержался на Тортуге – то ли переплыл пролив и сгинул в дебрях Эспаньолы, то ли отправился в Кингстон, к давним своим приятелям.