Вивьен чувствовала, что почти не пострадала – она была экспертом в оценке собственных травм. Что-то давило сверху, кажется, дверь, – по счастью, не сильно; Вивьен вылезла из-под нее и осталась сидеть на полу, дрожа от нестерпимого холода. Она плохо помнила комнату, но пальцы нащупали рядом что-то меховое – шубку! Довольно легко оказалось вытащить ее из-под двери и накинуть на плечи. В кармане нашелся фонарик, и, проведя лучом вокруг, Вивьен обнаружила, что Долли мертва – раздавлена кирпичами, кусками перекрытия и огромным железным сундуком, провалившимся через пол мансарды.

Вивьен мутило от шока, боли и горького ощущения невыполненной задачи. Она встала. Потолок исчез, вместо него были небо и звезды. Вивьен смотрела на них, гадая, как скоро Генри ее разыщет, когда услышала женский крик: «Мисс Смитэм, мисс Смитэм жива!»

Вивьен повернулась на голос, растерянная, потому что Долли совершенно точно была мертва, и попыталась об этом сказать, бессмысленно тыча рукой в сторону раздавленного тела, но вместо слов из горла вырвался хриплый гортанный стон, а старуха все кричала и кричала, что мисс Смитэм жива, и указывала на Вивьен. И стало понятно: хозяйка принимает ее за Долли.

Голова гудела, мысли путались, и все равно она сообразила, что ей представился шанс изменить все. Сейчас, в разрушенном доме, это было до изумления просто. Новая личность, новая жизнь – Вивьен могла обрести их так же легко, как в темноте накинула на плечи белую шубку. Никто не пострадает – Джимми уже нет, о мистере Меткафе она позаботилась, у Долли Смитэм не осталось родных, а о Вивьен никто не заплачет. И она решилась: сняла обручальное кольцо и, присев в темноте, надела его на палец Долли. Рядом кричали люди, подъезжали и отъезжали «Скорые», где-то с грохотом осыпались кирпичи, пахло дымом, но Вивьен слышала только, как бьется ее сердце – не от страха, а от безумной надежды. Письмо с приглашением на работу по-прежнему было зажато у Долли в руке. Вивьен собралась с духом, взяла его и сунула в карман шубки. Там уже что-то лежало: маленький твердый предмет и книга – она не стала смотреть, какая.

– Мисс Смитэм? – Мужчина в каске прислонил лестницу к краю проваленного пола и поднялся к ней. – Не бойтесь, мисс, вы вас отсюда вытащим. Все будет хорошо.

Вивьен глянула на него и впервые подумала, что, может быть, все и впрямь будет хорошо.

– Моя подруга, – хрипло проговорила она, указывая лучом фонарика на тело в углу комнаты. – Ей же не помочь?

Мужчина глянул на Долли, на ее раздавленную сундуком голову, на руки и ноги, вывернутые под неестественным углом, и тихонько выругался.

– Боюсь, что да. Вы можете сказать, как ее звали? Не надо ли кого-нибудь известить?

Вивьен кивнула.

– Ее звали Вивьен. Вивьен Дженкинс. У нее есть муж, которому надо сообщить, что она не придет домой.

До конца войны Дороти Смитэм стелила постели и убирала за постояльцами миссис Николсон. Она держалась в тени, избегала лишних разговоров и ни с кем не ходила на танцы; мела полы, стирала белье, гладила, а по ночам, лежа в постели, старалась не видеть глаза Генри, смотрящие на нее из темноты.