Летящий привел за поводья вилорогов, впряженных в повозку, где лежали последние ящики с товаром. Он выглядел как-то непривычно, что-то в нем изменилось, и я не сразу понял, что не хватает его вечной полуулыбки. Без нее он выглядел намного старше.

Постепенно к этому месту подтягивались все, кто не был занят в охране и патрулировании. Прихрамывая, подошел и сам Джин Фу, его бритая макушка была в ожогах, кожа полыхала ярко-красными оттенками, но тяжелее всего было смотреть на его лицо из-за глубокой печали, затаившейся в его глазах.

– Сяо Фанг, – негромко сказал он, остановившись у первого тела. – Это была твоя первая поездка по стране. Ты прекрасно справлялся со своим магазином, но тебе надоело сидеть в четырех стенах, и ты решил открыть для себя новые горизонты. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

– Лянь Донгей. Ты ходил с этим караваном уже пять лет, знал про все напасти, разбирался в приметах, был знаком с торговцами всей страны, пережил нападение речного дракона. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

– Лю Ли. Твоя семья работает в Золотом Небе уже третье поколение, только ты не захотел, как твои отец и дед, разводить лупоглазов, а решил попробовать себя в торговом деле. Именно на твоих плечах лежала забота о питании и здоровье лупоглазов в караване, ты умудрялся находить лучших животных взамен погибших даже в незнакомых тебе городах, – голос Джин Фу дрогнул. – Как я вернусь к твоей семье и скажу, что тебя больше нет? Да не коснется твоя душа Дна пропасти!

Шаг за шагом, Джин Фу переходил от одного человека к другому и про каждого говорил теплые слова. Я старался незаметно вытирать слезы и дышать через рот, чтобы не привлечь внимания своими всхлипываниями, неподалеку стоял Байсо, и его глаза тоже покраснели от сдерживаемых слез. Он-то знал всех торговцев лично.

Затем Джин Фу отошел в сторону, и вперед выступил Добряк. Он шел возле своих людей, людей из охраны каравана, и говорил про них.

– Змей, Бэй Тао, друг, помощник, соратник. Ты мне не понравился с первого же взгляда: странные глаза, странный выбор оружия, непривычная манера разговаривать, отсутствие дисциплины. Ты оспаривал каждый мой приказ, выспрашивал подробности, часто поступал по-своему, но всегда выполнял то, что тебе поручали. Я не хотел брать тебя в эту поездку, хотел оставить взамен себя в Киньяне, но ты в очередной раз заартачился. Ты мог своими стрелами остановить любого воина, а умер от поганого амулета, – Добряк сжал кулаки так, что они побелели, помолчал, а потом добавил. – Да не коснется твоя душа Дна пропасти! А если вдруг и коснется, то, уверен, сможет пробить себе дорогу наверх.

И последним вышел лекарь. Я думал, что он тоже будет говорить какие-то прощальные слова, но мужчина молча подошел к первому телу, прикоснулся к его груди, замер на несколько секунд, затем перешел к следующему. Пальцы его левой руки были опущены в мешочек, привязанный к поясу, и я готов был поклясться, что вижу оттуда легкое голубоватое сияние.

– Вы знаете, что в караванах принято хоронить сразу, без особых церемоний, – снова заговорил Джин Фу, – но еще никогда «Золотое небо» не теряло разом столько людей. Поэтому я решил выделить часть Ки на сохранение их тел. Я уже послал весть в Киньян, и в ближайшее время к нам приедет помощь. Мы обязательно заберем всех умерших и привезем их семьям. А до тех пор будем стоять здесь лагерем.