Женщина рассмеялась.
— Ну, здравствуйте, профессор Эндрю Мартин.
— Кто вы? Вы меня знаете?
— Ты на «Ютьюбе». Теперь тебя все знают. Хит сезона. Голый профессор.
— Ой.
— Эй, да не волнуйся ты. Народ любит эксгибиционистов.
Она говорила медленно, растягивая слова, будто каждое из них обладало вкусом, который она хотела распробовать.
— Пожалуйста, скажите, откуда я вас знаю?
Вопрос остался без ответа, потому что в эту самую минуту в комнату вошел Гулливер, и я положил трубку.
Гулливер. Мой «сын». Темноволосый мальчик, которого я видел на фотографиях. Он оказался таким, как я и ожидал, разве что повыше. Почти с меня ростом. Тень от его волос падала на глаза. (Волосы, кстати, имеют здесь очень большое значение. Конечно, не такое, как одежда, но что-то в этом духе. Для человека волосы — это не просто биоволокна, растущие на голове. Они заключают в себе множество социальных коннотаций, большинство из которых я не сумел уяснить.) Гулливер был в черной, как космос, одежде, в футболке с надписью «Темная материя». Может, некоторые люди так общаются? Посредством слоганов на футболках? Его запястья стягивали напульсники. Он держал руки в карманах и, похоже, не мог спокойно смотреть мне в лицо (на тот момент я разделял его чувства). Голос у него оказался тихим. По крайней мере, по человеческим меркам. Тембр примерно как у воннадорианского гудящего цветка. Гулливер подошел, сел на кровать и сначала пытался сдерживаться, но в какой-то момент переключился на более высокую частоту.
— Пап, зачем ты это сделал?
— Не знаю.
— В школе меня ждет ад!
— Ой.
— И это все, что ты можешь сказать? «Ой?» Ты серьезно? И это, блин, все?
— Нет. Да. Блин, я не знаю, Гулливер.
— Ты сломал мне жизнь. Я теперь посмешище. И раньше было плохо. С самого первого дня, как я перешел сюда. Но теперь…
Я не слушал. Я думал о Дэниеле Расселе и о том, что мне позарез нужно ему позвонить. Гулливер почувствовал мое невнимание.
— Тебе даже нет дела. Ты вообще со мной не разговариваешь. Если не считать вчерашнего вечера.
Гулливер вышел из комнаты. Он хлопнул дверью, испустив своего рода рык. Ему было пятнадцать лет. Это означало, что он относился к особой подгруппе людей, называемых подростками, основными характеристиками которых является пониженная сопротивляемость гравитации, обширный вокабуляр для выражения неудовольствия, слабая ориентация в пространстве, регулярные мастурбации и способность бесконечно поедать зерновые продукты.
Если не считать вчерашнего вечера.
Я встал с постели и поднялся по лестнице на чердак. Постучал в его дверь. Ответа не последовало, но я все равно вошел.
В помещении преобладал мрак. Стены были увешаны плакатами с изображением музыкантов. Thermostat, Skrillex, The Fetid, Mother, и The Dark Matter — «Темная материя» с футболки Гулливера. В скошенном потолке имелось окно, но оно было зашторено. На кровати лежала книга. «Хлеб с ветчиной» Чарлза Буковски. На полу валялась одежда. В целом комната представляла собой концентрат признаков отчаяния. Я чувствовал: Гулливер хочет, чтобы его так или иначе избавили от мучений. Дойдет, конечно, и до этого, но сначала несколько вопросов.