Ночь пришла быстро и незаметно. А они все шли и шли… Размеренно, монотонно, однообразно… Время от времени капитан Радиолов сверял путь по компасу и убеждался, что внутренний компас в его голове по-прежнему работает отлично. Направление группа выдерживала. Вместе с темнотой в пустыню пришел и холод. Эта была даже не прохлада, а настоящий холод, да еще отягощенный ветром, который мел и поднимал выше уровня груди песок, стремясь большими пригоршнями засыпать его в глаза людям. Одежда «волкодавов» от холода хорошо спасала. Пропитка ткани костюмов от «Ратника» держала тепло внутри и согревала тело. Другим было труднее. У полковника Цитукаса зубы стучали почти откровенно. Так стучали, что майор аль-Хабиби даже сделал ему замечание:

– Не стучите зубами, не то за нами увяжется большущая толпа шакалов. Если вы вздумаете отстать, они вас мигом разорвут на части. Они одинаково любят питаться и тухлым, и свежим мясом.

– Холодно… – пожаловался полковник.

– Всем холодно, – последовал ответ майора, окинувшего оценивающим взглядом всю группу.

Однако, несмотря на холод, всем сильно хотелось пить. Это Гиваргис по себе чувствовал. За жаркий дневной переход организм пережил сильное обезвоживание. И теперь казалось, что языки во рту у всех распухли и мешают не только говорить, но даже дышать. Хотя разговоры вести во время трудного марша и без того ни у кого желания не возникало. Все понимали необходимость беречь дыхание. Но усталость уже брала свое. Человеческие силы всегда ограниченны, и организм имеет способность уставать, даже если он отлично тренирован и готов к различным испытаниям, как в данном случае. Капитана Радиолова, который несколько раз оборачивался, чтобы осмотреть свою маленькую, но вытянувшуюся колонну, удивлял бывший ветеринар. Внешне он казался самым слабым в группе. И физически, и морально. Но была, видимо, в Хашиме какая-то особенная жилистая сила, заставляющая его идти, ничем не показывая усталости. Это проявилось уже после того, как он ударом ногой в голову нокаутировал полковника Цитукаса. До этого ветеринар внешне, казалось, еле ноги, вязнущие в песке, переставлял. Но разовое проявление мужественности пробудило в организме Хашима глубинные силы тела и духа, словно невидимым толчком послужило, и он почувствовал себя совсем иным человеком, в отличие от американского полковника и сирийского капитана Сахима, которые с каждым часом пути шли все с большей натугой. И вообще могли бы отстать, если бы за ними не приглядывал тот, кто только что сменился с роли ведущего в колонне. Ведущий постоянно вставал последним, чтобы идти по уже протоптанной тропе.

Только во второй половине ночи, когда на востоке небо уже начало медленно светлеть, капитан Радиолов, в очередной раз оглянувшись, оценил состояние всех ходоков. Естественно, больше других устал полковник Цитукас. Капитан сбросил с плеч лямки рюкзака и громко сказал:

– Привал на пятнадцать минут. Кто хочет, может поспать…

Он сам лег, разбросав руки и ноги крестом, хорошо зная, что в такой позе тело идеально отдыхает, и затих.