Сейчас же я отводила удары и уклонялась, изредка атакуя в ответ. Через десять минут такого сражения Ханаби начала выдыхаться. Она с самого начала взяла довольно высокий темп, что было ошибкой: сначала нужно прощупать противника, оценить его возможности и только после этого выбирать темп боя.

Но мне нельзя было выигрывать, если я выиграю — это будет провалом испытания Ханаби. Потому я начала пропускать некоторые её удары и, получив несколько довольно сильных, признала поражение.

Старейшина Катсуми выглядела довольной. Как только я поднялась, а Ханаби отдышалась, она подошла к нам, как и остальные.

— Хорошая работа, Ханаби-чан. И очень плохо, Хината, будущей наследнице не подобает проявлять слабость, ни физически, ни духовно. Ты же проиграла младшей и сделала это из-за своей мягкости. Лидер должен уметь принять сложные решения, при этом не руководствуясь эмоциями. Потому свое испытание ты провалила.

Не успела я возразить, как почувствовала удар сзади, его нанес кто-то из тех двоих, что присутствовали на испытании, как выяснилось, на моем испытании. Падая на пол и теряя сознание я только и успела, что выплюнуть пару отравленных игл в лицо ударившего меня. Через затухающее сознание пробивался жуткий крик боли.

Сознание возвращалось медленно, глаза болели, собственно, как и голова, да и тело тоже побаливало, как после спарринга с Момо.

Приподнявшись на руках, провела осмотр своего тела. Как я и думала, на нем обнаружилось несколько здоровых синяков, и судя по ощущениям несколько ребер треснуло, еще была разбита губа и нос. Судя по всему я попала, ведь удары наносились спонтанно и неточно. Нужно выпить лечебный состав.

И только сейчас я обратила внимание на то, что в моей комнате, где я находилась, был разгром. Все вещи были сброшены на пол, свитки раскрыты. Даже сундук для хранения важных вещей был найден, вот только вытащить его из ниши, где он находился, им не удалось. Не знаю какие печати Наруто-кун ставил на этот сундук, но он как будто врос в пол и стены. Открыть его также не смогли. Без моей крови, чакры и знания пароля его не открыть, а если попытаться взломать или подобрать шифр, то яд там намного более мерзкий чем тот, которым я смазывала иглы.

Встав с кровати, направилась к сундуку, но не дойдя до него пары шагов услышала голос старейшины, очень раздраженный и злой голос.

— Очнулась наконец, дрянь. Где противоядие?

— Нет, — ответ ей явно не понравился, так как лицо исказилось в гримасе ненависти.

— Ты скажешь. — И она сложила печать, а я с криком от жуткой боли повалилась на пол, держась за голову.

Немного придя в себя я опять услышала голос старейшины:

— Противоядие, живо. — И опять приступ ужасной боли.

Придя в себя, мне ничего не оставалось, как подчиниться, ведь эти твари поставили мне печать побочной ветви.

Подойдя к сундуку, я надкусила палец и нанесла кровь на неизвестные мне символы, которых было на крышке огромное количество, хоть они и повторялись по нескольку раз. Капнув кровью в определенной последовательности, которая выглядела так «с-и-м с-и-м о-т-к-р-о-й-с-я». После на металлической пластине, также кровью, написала номер нужного мне свитка. Послышался механический звук работы шестеренок, после раздался щелчок и из открывшегося небольшого отделения вывалился свиток, который мгновенно забрала старейшина.