Пройдя пару кварталов вверх по улице, он нашел, что искал. Модульный дом в два раза больше соседских сочился блад-битовым ремиксом хуано сквозь забранные жалюзи окна и распахнутые двойные двери. Стены были оклеены шелушащимися плакатами с датами выступления местных групп, а дверь обрамляли два щита с закольцованными видеороликами, воплощавшими представления какого-то рекламного агентства Лимы о ночной жизни Карибов. Белый песчаный пляж с пальмами во тьме, гирлянды разноцветных огней. Облаченные в бикини criolla[18] со знанием дела сжимали бутылки с пивом и покачивали бедрами под неслышную музыку в компании европейского вида кавалеров. Только у оркестра – черных, накачанных музыкантов, весело отжигающих на заднем плане в стороне от женщин, – кожа была темнее, чем у разбавленного водою виски.

Карл ошеломленно покачал головой и вошел.

Внутри блад-бит звучал еще громче, но это можно вынести. Крыша находилась на высоте второго этажа, и под пластиковыми стропилами не было ничего, кроме свободного пространства, поглощавшего музыку. За угловым столиком трое мужчин и женщина играли в карточную игру, где нужно было называть ставки, и, судя по всему, без труда слышали друг друга. Разговоры за другими столиками доносились как беспрерывное бормотание. Солнечный свет проникал в помещение сквозь двери и жалюзи. Он ярко освещал несколько плиток пола у входа, но не проникал вглубь, и если вы посмотрели прямо на свет, а потом отвернулись, все остальное, казалось, поглощала полутьма.

В дальнем конце собранный из проклепанных жестяных секций угловой бар в форме бумеранга подставил опору полдюжине пьяниц. Он располагался вдалеке от окон, холодильники с пивом у стены за стойкой слабо светились в полумраке. Распахнутая дверь вела в столь же тускло освещенную кухню, по-видимому пустую и заброшенную. Персонал был представлен только низкорослой коренастой официанткой indigena,[19] которая понуро слонялась между столами, собирая на поднос бутылки и стаканы. Мгновение Карл пристально смотрел на нее, а потом направился следом за ней к бару.

Он нагнал официантку, когда та поставила поднос на стойку.

– Бутылку «Ред Страйпа», – сказал он на кечуа. – Стакана не надо.

Ничего не ответив, она прошла за стойку, толкнув откидную дверцу, и открыла стоявший на полу холодильник. Подцепила там бутылку и выпрямилась, сжимая свою добычу, точь-в-точь как criollas на рекламе снаружи. Потом с хлопком открыла пробку висящей на поясе заржавленной открывашкой и поставила пиво на стойку бара.

– Пять солей[20].

При нем были только боливийские деньги. Он выудил пластину вафера КОЛИН и зажал ее меж двух пальцев.

– Карты принимаете?

Она одарила его долгим страдальческим взглядом и пошла за сканером. Он засек время в верхнем левом углу очков, а потом снял их. Они все равно подстроились бы под слабое освещение, но ему хотелось смотреть в лицо тому, что грядет. Облокотился на стойку бара лицом к залу, рядом бросил шляпу. Он очень старался выглядеть как человек, который не хочет ничего, кроме как устроиться поудобнее.