Слова отца Гавриила, проникнутые духом Священного Писания, запоминались особо. Невозможно было равнодушно пройти мимо старца: он как бы притягивал к себе. В сердцах людей, случайно приходивших в храм, не знающих Православия, он сеял семена благой веры. А многочисленных гостей, приезжавших из Тбилиси и из других уголков Грузии, утешал и наставлял.
Отец Гавриил жил в соответствии с монастырским уставом и в свободное от бдения и молитв время трудился. Даже тогда, когда кого‑то принимал или с кем‑то говорил, он трудился: реставрировал, чинил иконы, мастерил рамки для них, чистил церковную утварь. Для него не существовало значительного и незначительного дела, всё было важным, и всё делал он во славу Божию.
Отца Гавриила все знали как очень требовательного и сурового старца, который в нужное время прямо в глаза говорил любому человеку правду.
Так случилось, что на Светлой седмице, всего лишь через несколько недель после моего воцерковления, духовник ввёл меня в алтарь и надел на меня стихарь. Это для меня было большим событием, и, переполненный благодарностью, в тот же день после литургии я остался и вымыл пол в алтаре и на амвоне. Отец Гавриил несколько раз заходил и смотрел, как я усердствую, но на его лице я ничего не мог прочесть: ни укора, ни одобрения — а сам он ничего не говорил… Прошло несколько месяцев. Перед праздником Преображения Господня отец Гавриил позвал меня к себе и тепло сказал: «Ты без благословения устроил генеральную уборку на Пасхальной неделе — это неправильно. Мы делаем уборку перед праздником. Скоро Преображение Господне. Думаю, мы с тобой справимся». Два или три дня, не поднимая головы, мы убирались в храме и во дворе монастыря. Мы вычистили всё: начиная со стен и заканчивая церковной утварью. Отец Гавриил, засучив рукава, усердно полировал медные и бронзовые подсвечники и лампады.
Очень быстро сбылись его слова: «Твоё призвание — быть духовником в миру». Четырнадцатого октября 1992 года, в день праздника Хитона Господня — «Светицховлоба», Католикос–Патриарх всея Грузии Святейший и Блаженнейший Илия II рукоположил меня в диаконы, а потом и в священники.
В это время отец Гавриил был очень слаб, редко выходил из кельи, но с терпением переносил тяжёлую болезнь. Всегда был спокоен и благодушен. В моей памяти навсегда останется лучезарное лицо старца Гавриила.
Меня с отцом Гавриилом связывала сорокалетняя дружба. В молодости он был не только моим другом, но и духовником.
Для меня он всегда был олицетворением честности и любви. Всех, кто приходил к нему за помощью, отец Гавриил принимал с большой сердечностью. Ему было всё равно, богат или беден пришедший к нему человек, простой рабочий он или высокопоставленный чиновник. Старец всех угощал просто, но вкусно, сам же ел и пил очень мало, а когда ему приносили еду, сразу же отдавал её кому‑то другому.
Старец очень рано вставал, и Ангел Хранитель наставлял его на добрые дела. Он почти каждый день ходил на свалку, искал среди мусора иконы, церковную утварь. Там он не раз находил старинные иконы и очень радовался, возвращаясь домой с находкой. Он чистил иконы, приводил в порядок и размещал в церковке, которую построил своими руками.