Карим не смог удержаться от горькой гримасы. Как же он не догадался? Вина «пурпурных» рек лежала на нескольких поколениях. До Реми Кайлуа был Этьен Кайлуа; до Филиппа Серти — Рене Серти. Карим спросил шепотом:

— А дальше?

— Я разыграл перед ними настоящего инквизитора. Проверил документы от корки до корки и все прочее. Но придраться было не к чему, все в ажуре, все по закону. Они уехали, не успев разыскать Фабьенн и ребенка. Так я по крайней мере думал. Однако Фабьенн узнала, что эти парни наведывались в Сарзак, и тотчас решила бежать. И снова я не стал мучить ее лишними расспросами. Мы уничтожили бумаги, касавшиеся ребенка, повырывали листы из школьных журналов — в общем, подчистили все, что смогли… Фабьенн изменила имя ребенка, но…

Карим прервал его. Их разделяла стена колючего ледяного дождя.

— Серти-младший явился сюда в воскресенье ночью; вам известно, что он искал в этом склепе?

— Нет.

Абдуф кивнул в сторону входа.

— Этот проклятый гроб набит крысиными скелетами. От одного их вида рехнуться можно. Что же все это значит?

— Говорю тебе, не знаю. Но ты не должен был открывать гроб. Это неуважение к мертвым…

— К каким еще мертвым? Где они, эти мертвые? Где тело Жюдит Эро? Да и умерла ли она?

— Умерла и похоронена, малыш. Я сам занимался погребением.

Сыщик вздрогнул.

— Так это вы ухаживаете за могилой?

— Да, я. По ночам.

Карим в бешенстве заорал, кинувшись прямо на дуло револьвера:

— Говорите, где она? Где она теперь — Фабьенн Эро?

— Ее нельзя трогать, Карим.

— Комиссар, это дело давно вышло за рамки простого осквернения могилы. Речь идет о нескольких убийствах.

— Знаю.

— Откуда?

— Это уже сообщили по всем телеканалам. И в сегодняшних газетах.

— Значит, вам известно, что речь идет о целой серии зверских преступлений с пытками, увечьями и жуткими инсценировками… Крозье, скажите мне, где можно найти Фабьенн Эро!

Лицо Крозье было неразличимо в темноте, словно у скрывающегося злоумышленника. Он все еще целился в грудь арабу.

— Говорю тебе, ее нельзя трогать.

— Крозье, никто не собирается ее трогать. Но сейчас Фабьенн Эро — единственный человек, способный пролить свет на это проклятое дело. Все, что случилось, свидетельствует против ее дочери, вам хоть это ясно? Все против Жюдит Эро, которая должна была мирно покоиться в этом склепе!

Несколько минут прошло в молчании под унылый шепот дождя, затем Крозье медленно опустил револьвер. Араб затаил дыхание; он понял, что наступил тот самый момент, когда нужно заткнуться и ждать. Наконец комиссар заговорил:

— Фабьенн живет в двадцати километрах отсюда, на холме Эрзин. Я еду с тобой. И если ты ее тронешь, я тебя убью.

Карим с улыбкой отступил назад. Молниеносный оборот вокруг оси, и он ударил каблуком в горло Крозье, отбросив комиссара к соседней могиле.

Араб подошел ближе и нагнулся над распростертым стариком. Он застегнул ему капюшон, усадил, прислонив к какому-то гранитному памятнику, и мысленно попросил у Крозье прощения. Он обошелся с ним жестоко.

Но ему была необходима свобода действий.

— Уже тепло, Абдуф. Почти горячо!

Голос Патрика Астье с трудом пробивался сквозь хаос помех. Его мобильный телефон зазвонил, когда Карим ехал по бескрайней равнине, серой и каменистой. Услышав звонок у себя в кармане, сыщик вздрогнул и едва не угодил в глубокую рытвину. Астье взволнованно продолжал: