«На край земли», — повторил он про себя, направляясь в сторону старого мола, и тут в конце улицы увидел необыкновенно привлекательную молодую женщину. Джек всегда без промедления обращал внимание на красивые женские лица, но эта дама заметила его первой и пристально разглядывала капитана. Она наверняка не была одной из многочисленных гибралтарских женщин легкого поведения (хотя и вызывала плотские желания), и когда их глаза встретились, она потупилась, правда незаметно улыбнувшись. Не означал ли ее первый настойчивый взгляд, что если бы он решил приударить за дамой, то она не стала бы проявлять непреклонность? Он не был в этом уверен, хотя наверняка дама была не слишком юной, а значит, имела известный опыт. Когда Джек был помоложе, он всегда принимал вызов, когда ему шли навстречу и когда этого не делали. Он тотчас переходил на нужную сторону улицы, чтобы выяснить, каковы его шансы. Но сейчас, будучи капитаном первого ранга, которому предстояла деловая встреча, он остался на тротуаре и лишь окинул даму пристальным, оценивающим взглядом.

В походке черноглазой красивой молодой дамы было что-то особенное, словно она была утомлена после поездки верхом. «Возможно, я снова увижу ее», — подумал Джек Обри, и тут с ним поздоровалась другая молодая женщина — не такая привлекательная, но очень пухленькая и веселая. Это была мисс Перкинс, которая обычно сопровождала в плаваниях капитана «Бервика» Беннета, правда лишь тогда, когда на борту не было капеллана. Они пожали друг другу руки, и она сообщила, что «Гарри надеется отправить этого мрачного старого попа в очень долгий отпуск, и тогда они снова займутся конвоированием судов, торгующих со Смирной, среди этих очаровательных средиземноморских островов». Но когда она пригласила его отобедать вместе с ними, он был вынужден отказаться, поскольку, увы, уже приглашен и должен нестись со всех ног, чтобы поспеть к назначенному часу.

На трапезу Джека пригласил Хенидж Дандес. Оба славно пообедали в небольшом кабинете на втором этаже ресторана Рейда, с окнами, выходившими на улицу Уотерпорт. Спускаясь вниз, они обменивались замечаниями по поводу своих друзей и знакомых.

— Вон этот осел Бейкер, — произнес Дандес, кивнув в сторону капитана «Ириса». — Вчера он поднялся на борт моего судна и попытался переманить к себе бакового матроса по фамилии Блу.

— В своем ли он уме? — спросил Джек Обри.

— Дело в том, что Бейкер одевает гребцов своего катера во все цвета радуги, а цвет должен соответствовать имени. У него есть Грин, Браун, Блэк, Уайт, Грей и даже Скарлет note 11. Ему давно хотелось заполучить моего Джона Блу note 12. Он обещал мне за него бронзовую девятифунтовую пушку, которую отобрал у одного французского капера. Кто-то, по-видимому, сообщил ему, что «ирис» по древнегречески означает «радуга», — добавил Дандес, увидев на лице Джека удивленное, если не глупое выражение.

— В самом деле? — отозвался Джек Обри. — А я и не знал. Но Бейкер, возможно, обошелся без подсказки. Он довольно ученая ворона: просиживал штаны в школе до пятнадцати лет. А что бы он стал делать, если бы командовал «Амазонкой»? — Джек от души расхохотался. — Но если серьезно, то я не люблю, когда матросов превращают в обезьян. Смотри, он посылает воздушный поцелуй какой-то даме на нашей стороне улицы.