— Естественно, — продолжал он, — я не могу состязаться с двадцатью восемью тяжелыми орудиями, но надеюсь, что смогу вразумить офицера, который ими командует, если только он не увлечен кровопролитиями и разрушениями.

— Разумеется, — отозвался Джек Обри. — Но вы должны знать, что даже самые гуманные офицеры обязаны исполнять свой долг и что этот долг подчас может расходиться с их чувствами.

— Они также обязаны проявлять благоразумие, — возразил Палмер. — Все слышали о жестоких убийствах, происходивших в отдаленных концах мира спустя долгое время после окончания войны, — убийствах, о которых всякий порядочный человек должен сожалеть. Сколько кораблей напрасно потоплено и сожжено, сколько судов захватили лишь затем, чтобы вернуть их после бесконечных проволочек. Обри, неужели трудно понять, что если вы, злоупотребляя силой, отвезете нас в Европу в то самое время, когда эта злополучная, неудачная война с грехом пополам закончилась, то вашими действиями в Штатах будут возмущены так же, как и поступком капитана «Леопарда», когда он обстрелял «Чезапик»?

Это был умело нанесенный удар. Одно время Джек Обри командовал этим невезучим двухпалубником, вооруженным полусотней орудий, и он знал, что одному из его предшественников, Сейлсбери Хамфри, было приказано захватить нескольких дезертиров с королевского флота, укрывшихся на тридцатишестипушечном американском фрегате «Чезапик». Американский командир не разрешил провести обыск на его корабле, и тогда «Леопард» произвел три бортовых залпа, убив и ранив двадцать одного человека. Британскому капитану в конце концов удалось арестовать дезертиров, но этот инцидент едва не развязал войну и закрыл все американские порты для британских военных судов. Большинство офицеров, вовлеченных в инцидент, в том числе и адмирал, были списаны на берег.

— Допускаю, что капитан Хамфри действовал в соответствии с уставом, когда стрелял по «Чезапику», — продолжал Палмер. — Я этого не знаю, я не законник. Допускаю также, что вы будете действовать строго по уставу, если отвезете нас в Европу в качестве пленных. Но не думаю, что такая дешевая победа над безоружными, потерпевшими кораблекрушение людьми прославит ваш флот или доставит вам большое удовлетворение. Нет, сэр. Я надеюсь, что, пользуясь своими широкими полномочиями, вы доставите нас на остров Хуахива на Маркизах, расположенных меньше чем в ста милях отсюда, где у меня имеются друзья и где меня и моих людей сменят. Если вас это не устраивает, то, надеюсь, вы сможете оставить нас здесь и сообщить нашим друзьям, где они смогут нас найти. Я полагаю, что вы теперь возьмете курс на мыс Горн, а до Маркизских островов подать рукой. Мы сможем продержаться здесь месяц или два, хотя из-за урагана у нас сложно с продовольствием. Подумайте об этом, сэр, не торопитесь с решением. А тем временем давайте выпьем за здоровье доктора Мэтьюрина. — При этих словах яркая вспышка молнии осветила его озабоченное лицо.

— С большим удовольствием, — отозвался Джек Обри, осушив содержимое скорлупы кокосового ореха. Затем, вставая, добавил: — А теперь мне надо возвращаться на корабль.