Не дочитав письма, Джек Обри вскочил со стула и, тряся руку адмирала, воскликнул:

— От всей души поздравляю вас, сэр, вернее, уже милорд, как следовало бы вас титуловать, с этой вполне заслуженной наградой. Она делает честь и всему флоту. Я так рад. — На его честной физиономии отразилось откровенное удовольствие, и сэр Фрэнсис посмотрел на сияющего моряка с выражением такой приязни, какой никто много лет не видел на суровом лице старика.

— Возможно, это тщеславие, — произнес старый моряк, — но, признаюсь, известие доставляет мне большое удовольствие. Как вы правильно заметили, награда делает честь всему нашему флоту. И вы имеете отношение ко всему этому. Если вы прочтете дальше, то увидите, что там упоминается изгнание нами французов из Марги. Видит Бог, к этому я не имею никакого отношения, честь победы принадлежит исключительно вам, хотя формально все это произошло в период моего командования. Так что можете считать, что я вам обязан, по крайней мере, одним зубцом моей пэрской короны, ха-ха-ха!

Оба прикончили бутылку, самым задушевным образом беседуя о королевских и прочих коронах, о листьях земляники и о том, чья корона обвита ими, о титулах, наследуемых по женской линии, и о том, как неудобно быть женатым на пэрше.

— Кстати, я вспомнил, — продолжал адмирал, — вчера вы не смогли отобедать у меня, так как у вас была встреча с дамой.

— Да, сэр, — отвечал Джек. — С миссис Филдинг. Я подвез ее из Валлетты. Ее муж прибыл сюда на «Гекле».

Сэр Фрэнсис очень выразительно посмотрел на капитана Обри, но в словах был довольно сдержан:

— Да, я слышал, что она находилась на борту «Сюрприза». Рад, что все обошлось благополучно, но, как правило, женщинам на корабле совсем не место. Если жена канонира присматривает за вашей молодежью — это куда ни шло, одного-двух унтер-офицеров могут сопровождать в плавании жены, но не больше. Я умолчу о разного рода соблазнах, но вы даже не представляете себе, сколько воды они расходуют. Мало того что они стирают пресной водой свое исподнее белье. Чтобы раздобыть ее, они пускаются во все тяжкие — совращают часовых, капралов морской пехоты, даже офицеров — словом, блудный зуд распространяется на всю команду. Однако надеюсь, что завтра вы сможете прийти ко мне. Хочу устроить небольшой праздник в узком кругу; потом снова отправлюсь блокировать Тулон.

Джек Обри заявил, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем возможность отметить такую новость, и адмирал продолжал:

— А теперь я должен перейти к совершенно другому вопросу. Мы получили сведения, что американцы посылают в Атлантику фрегат, чтобы нападать на наши китобойные суда. Это тридцатидвухпушечный «Норфолк». Судно сравнительно легкое, как, смею думать, вам известно, и хотя бортовой залп у него мощнее, чем у «Сюрприза», у него всего четыре длинноствольные пушки, а все остальные — это каронады. Так что, находясь на определенной дистанции, вы будете в равных условиях. Вопрос в том, согласится ли такой заслуженный офицер, как вы, выполнить подобную задачу.

Джек подавил довольную улыбку, расползавшуюся у него по лицу, и, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце, ответил: