– Что такое?

– Ты мочишься в бассейн!

– С чего ты взял?

– Ты голый, и ты мочишься в бассейн, вот эти пузыри вокруг тебя свидетельствуют об этом! Выйди вон!..

– Да ладно тебе!

– Пошел во-о-он! – перешел на крик министр, и Бурн поспешил к лесенке. Он знал, когда надо сдать назад.

Штерн тоже невольно стал отплывать в сторону, чтобы не становиться свидетелем этой ссоры, однако министр сказал:

– Останьтесь, Клаус, это все пустяки. А на будущее, если еще не сделали такой ошибки, запомните: никогда не приближайте к себе земляков или родственников. Они присосутся к вам, как пиявки, и неоднократно подставят под удар, а вышвырнуть их вы не сможете.

– Да, сэр, я понял.

– Нам нужно поторопить инсайдеров, пусть это обойдется дороже, но выпуск специальных среднетоннажников необходимо ускорить.

– Хорошо, сэр, я передам это. Думаю, они смогут ускориться, если оплатить им увеличение строительных мощностей.

– К сожалению, сделать то же с крейсерами мы не можем, там совсем другая специфика, а вот тут – придется постараться.

– Не надо было резать корабельную артиллерию, сейчас была бы задница прикрыта! – гнул свое генерал Бурн из дальнего угла купального зала.

– И что бы ты делал с ними теперь, с этими старыми калошами?! – не удержался министр, снова начав сердиться и поднимать в бассейне волны.

– А то бы и делал: расстреливал всякую сволочь на максимальной дистанции!..

– Роберт, друг мой! Да они пожгли бы твои корыта раньше, чем экипаж успел бы что-то понять! Ты знаешь, на какой дистанции они могут обнаруживать нас?..

– Нет, – после некоторой паузы признался Бурн, медленно натягивая кальсоны.

– Семьдесят тысяч километров! А эффективный огонь могут вести с двадцати тысяч километров! А сколько осиливала твоя реактивная артиллерия?

– Пять тысяч семьсот, – совсем уже тихо пробубнил Бурн и поднялся.

– Куда ты? – строго спросил министр.

– Возьму коньяка…

– Какого тебе коньяка?! В бассейне нассал, еще не хватало, чтобы и в лифте?

Бурн опустился на стул и замолчал, а министр проплыл до бортика, вынырнул и встряхнул головой.

– Вы, я вижу, слегка удивлены, Клаус? – спросил он, и начштаба не понял, к чему это относилось – к разговорам о службе или к поведению генерала Бурна.

– Да, сэр. Я удивлен, конечно, но не очень… – неопределенно ответил Штерн, осторожно подгребая руками и стараясь держаться на струе водомета, чтобы не сильно уставать.

– То есть вы уже догадывались?

– Я? – переспросил Штерн, отчаянно соображая, о чем идет речь. Если о службе – следовало сказать: да, конечно, это неоднократно приходило мне в голову, а если об отношениях министра и его земляка генерала, лучше прикинуться булыжником.

– Меня больше беспокоит нерасторопность наших средств связи, сэр. Иногда отдашь приказ утром, а ответ приходит только в обед. С этим нужно что-то делать.

– Я понял вас, Клаус. Вижу, что вы не хотите бросать мне обвинения в лицо, ну и на этом спасибо. Мы с генералом Джоуком договорились до поры не посвящать вас во все тонкости этой игры, решив, что вам и ваших проблем хватает. Я сказал себе: Рудольф, оставь этого достойного человека в покое, пока ситуация не обострится настолько, что дальше некуда. И вот теперь, Клаус, она обострилась.