– Вон те кустарнички, как тебе?

– По-моему, ничего, только сворачивай не здесь, а там, подальше, где глина голая.

– Обижаешь, начальник, – сказал Рем, аккуратно выруливая на открытый грунт и избегая травы, чтобы не помять ее.

Съезд с дороги должен был остаться незаметным, а примятая сухая трава уже не поднималась, поэтому и приходилось быть предельно аккуратным.

Напарники загнали машину в кустарник, потом сломали по ветке и, вернувшись к дороге, принялись ликвидировать следы съезда.

Работали качественно, без халтуры, поскольку любая мелочь могла привести в их лагерь врагов.

– Ну, вроде нормально, а, Фред? – спросил Рем, распрямляясь, когда они вычистили тропу метров на пятьдесят от дороги.

– Неплохо получилось, – согласился напарник, вытирая со лба пот. – А ведь в поле давно не были.

– Давно. И столько бы еще не бывать.

– Это точно, – усмехнулся Фред, и они, след в след, двинулись обратно к машине.

– А когда это случилось-то? Лет пять назад?

– Ты про что? – спросил Рем, делая вид, что не понимает.

– Ну, когда тебя змея в задницу укусила.

– В ягодицу, – поправил его Рем.

– Ягодица – это и есть задница, приятель… Вот ты орал тогда…

– А ты бы не орал? Она в палатку заползла и укусила! Я-то спросонья подумал, меня ножом ударили. Хорошо хоть сыворотка была. После сыворотки-то меня и корчить перестало, хорошая была сыворотка.

– Сыворотка была хорошая, – согласился Фред. – Дорогая, между прочим, сыворотка.

– Ну и к чему ты это? Тебе на меня денег жалко?

– К тому, Рем, что змея была не ядовитая, не «спранж желтобокий», а простой плоскозубый мышелов.

– Врешь! – не поверил Рем, останавливаясь. – Ты же сам сказал – ядовитая! Ты же сам ее душил и потом в речку выбросил!

– Я ее не душил, живой выбросил – пусть плывет.

– Зачем же ты меня пугал и дорогое лекарство переводил?

– А затем, что ты заладил свое: змея ядовитая, нога немеет и все такое. Ну разве ты бы поверил, если б я стал говорить, что змея не ядовитая?

– Ну, я бы понял по твоему лицу…

– Ночью, с выпученными от страха глазами? Нет, Рем, я дал тебе перепугаться по самое не могу, а потом вколол сыворотку. Тебя с нее слегка поколбасило, а потом наступило чудесное исцеление, и вопрос закрыли.

– Вот ты урод, Фредди…

– Почему это? Потому, что не пытался вразумить тебя тогда?

– Нет, тогда ты сделал все правильно, но из-за того, что сейчас все это рассказал, вот из-за этого ты урод.

– Большое спасибо.

– На здоровье.

Дойдя до кустарника, они остановились и еще раз оглядели окрестности. До города было километров двадцать, до грунтовки, с которой свернули, – триста метров.

– Не слишком близко? – спросил Фред.

– Нет, в самый раз. Нас оттуда не разглядеть, а мы будем слышать всех, кто тут будет ездить. И осуществлять полный контроль.

– И бу-хать, бу-хать, бу-хать! – с воодушевлением произнес Фред и, отбросив ветку, в предвкушении потер ладони. – Пойдем кустики вязать, стянем шатер, чтобы машинку сверху никто не заметил, и предадимся полноценному отдыху.

– Пойдем, приятель, пора уже закончить этот длинный день. Я, кстати, сунул в коробку те две баночки каперсов, хоть тебе и не понравились из-за гвоздики.