Прорываясь на Буг, корабли Флотилии последовательно проходили мимо острова и, давая лево руля, всаживали залп за залпом в тех островитян в фельдграу, которые имели неосторожность показаться морякам на глаза…
Причем стрелял не только главный калибр, но и зенитчики из 37-мм и 45-мм стволов, пулеметчики из ДШК и спаренных «максимов». Было весело.
Вякнувшая было батарея ПТО, которая так легко и просто расправилась с танкистами Элькина, была с особенным удовольствием сметена канонирами «Смоленска». Старый кораблик с молодецкой удалью просто забросал врага 122-мм осколочными гранатами в корпусах из хрупкого сталистого чугуна, дающих, как известно, замечательно большое число убойных осколков. Интересно, что сами пушки при этом особенно и не пострадали. В отличие от расчетов.
Проходя под Холмским мостом, корабли заваливали мачты, а сигнальщики прижимались животами к палубам мостиков, чтобы не снесло за борт.
Последним в кильватерном строю шла канонерская лодка «Верный». Сбавив ход до самого малого, она вылезла носом на берег, а чего не вылезти — осадка сорок сантиметров, и с борта хлынула на берег волна в синеющих сквозь расстегнутый ворот бушлатов тельняшках — 9-я Отдельная рота морской пехоты, иначе же «Черная смерть».
В проеме Холмских ворот у кольцевой казармы Фомин поправил на плече автомат ППД и совершенно спокойно сказал Гаврилову:
— Ну, мне пора…
— Отставить, ты мне нужен здесь, очень нужен! — безуспешно попытался остановить его Гаврилов.
— Я тебе не подчинен, майор… извини. Я вообще — с повышением аж на дивизии, и совсем в другом корпусе, забыл? А остаться, извини, не могу — коммунист я, понимаешь? Вот оно какое дело… — совершенно спокойно ответил Фролов.
— Погоди, Моисеич… — задержал его Гаврилов, схватив за запыленный, испачканный краснокирпичной пылью рукав. — Хотел тебя спросить… Ты домой к себе сбегал? Как там твои, уехали? Успели?
— Да, сбегал, спасибо, все хорошо! — мертвым голосом ответил Фролов.
Низкий холмик из битого кирпича во дворе ДНС № 5. В холмик воткнута палочка, в расщепе которой зажата фотография из семейного альбома. Августа и Юрочка, обнявшись, улыбаются…
Встав в проеме ворот, Фомин тихо и, как бы деловито, говорит:
— Коммунисты, вперед. Будем карать гадов!
И пошел, спокойным таким, уверенным шагом. Не оборачиваясь.
И за ним пошли: Мохнач, без нужды машущий своим пистолетом, комсомолка Клаша Никанорова с полевой сумкой, старый беспартийный солдат Кныш, в компании со своими абсолютно беспартийными «мужиками»…
Пошли. Не торопясь. С достоинством.
Коммунисты.
И так же спокойно, не кланяясь пулям, прошли весь остров насквозь.
Фомина убили уже на берегу — немецкий снайпер стрелял из-за канала…
«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»
22 июня 1941 года. 10 часов 00 минут.
Штаб 4-й армии, лес вблизи Кобрина
Поступает директива от командующего Западным ОВО.
«Ввиду обозначившихся действий немцев поднять войска и действовать по-боевому. Павлов».
22 июня 1941 года.
10 часов 01 минута. Минск. Штаб Западного ОВО (Не Фронта!)
Командующий округом отправляет в Генеральный штаб РККА Боевое донесение № 004/оп: «Брест горит. К 6.30 22.06.41 данных о форсировании противником реки Западный Буг не было».