— Как у тебя с оружием и боеприпасами? — продолжает спрашивать Богданов.

— Вооружение заставы по сравнению с прошлым годом значительно увеличилось! — сразу видно, что лейтенант этому факту очень рад. — Сейчас мы имеем три станковых и шесть ручных пулеметов, три ротных миномета, запас ручных гранат РГД-33 — до 1000 штук, патронов до 120 тысяч штук, в том числе имеются бронебойные. Произведена 18 июня, согласно приказа Наркомата, полная замена «драгунок» и карабинов на автоматические — ABC и самозарядные винтовки СВТ, в пропорции 1:3, имеются также два пистолета-пулемета ППД. Комсостав вместо револьверов Нагана вооружен пистолетами «Тульский-Токарев». Сдаваемое оружие смазано и складировано, но отправить в тыл Округа его еще не успели.

— Что у тебя с инженерными сооружениями? — Богданов внимательно слушает без малейшей запинки диктующего сведения Кижеватова.

— Согласно приказа Наркома, подготовлены дерево-земляные огневые сооружения, вырыты перекрытые сверху окопы и укрепленная траншея, под зданием конюшни оборудован блиндаж, протянуто скрытое малозаметное проволочное заграждение в три кола длиной до 600 метров, — отвечает лейтенант.

— Ну и… как вы тут… вообще? — слегка помягчел лицом генерал.

— Последние шесть месяцев, согласно ориентировки Наркомата, застава несет службу в усиленном режиме, а последнюю неделю бойцы спят не раздеваясь, оружие хранится в свободном доступе, в пирамидах в казарме, боеприпасы и гранаты на прикроватных тумбочках! — четко доложил Кижеватов и, как-то несколько неуверенно, добавил после небольшой паузы (потому что военный человек не должен выглядеть невоспитанным в глазах высшего командования. А воспитанные военные люди никогда не требуют от высших командиров объяснений их действий). — Мы ждем приказа, товарищ генерал-лейтенант…[9]

Богданов молчал почти минуту.

Наконец генерал поднял на лейтенанта глаза и сказал чуть дрогнувшим голосом:

— Считай, что дождались. У тебя связь работает?

— У меня? — недоуменно переспрашивает Кижеватов. — Так точно! Работает устойчиво. Провод закопан, замаскирован, ежедневно прозванивается. Как можно без связи?

— Ну, а вот армейцы как-то обходятся… — почти сплевывает Богданов и решительно, как с обрыва в реку, рубит: — Слушай приказ, лейтенант! Кобрин-41!

— Есть! Кобрин-41! — с облегчением, почти радостно выкрикивает Кижеватов.

Он делает шаг к столу, крутит ручку полевого телефона:

— Дежурный? Здесь Кижеватов. Застава, В РУЖЬЕ!

На заставе — мгновенный, но бесшумный ураган.

Бойцы, так, как умеют только пограничники, неслышными тенями выскальзывают из казармы и разбегаются по огневым точкам. Через несколько минут на заставе вновь ни движения, ни звука…

— Товарищ генерал-лейтенант! — через небольшой промежуток времени докладывает Кижеватов, выслушав сообщение по телефону. — Девятая застава к бою готова! Разрешите убыть в расположение?

— Четыре с половиной минуты! — глядя на часы, говорит Богданов. — Молодец! Давай, сынок! Держись там… На самом краешке Советской земли. И знай — что бы ни случилось — мы тебя не бросим! Ты только продержись, только один-единственный час, ладно? Давай, дуй к своим!