– Это кто волнуется? Я? Да я даже не думал волноваться. А вот ты неспокоен, и это плохо. И еще, твои товарищи могут рассказать обо мне внешникам. Не подумал о таком варианте?
Пленник замотал головой с такой силой, что, по всем законам физики, та должна была отвалиться.
– Не, мы под бубновыми ходим. Мимо их тузов на внешников выходить, это все равно что в рожи наплевать. Так у них дела не делаются. Наши бубновым тебя сольют, не внешним.
– Пусть так, хорошо. А бубновые потом скажут внешникам.
– Кто? Бубны? Внешникам? Да они же их козырные шестерки, они выдрессированы так, что стараются все вопросы решать без мамочки. Сами если не справятся, тогда да, тогда начнут звонить. Ты для них как раз вопрос, вот сами и прикатят. Но это не раньше вечера, я же тебе сдал весь расклад.
Рассказывая, пленник понемногу успокаивался, что Трэша более чем устраивало. Он готов весь остаток ночи развлекать его болтовней, лишь бы тот работал посноровистее.
В стекле очередной лампочки человек сделал пропил алмазным надфилем раньше, чем оно лопнуло, как предыдущие. Теперь настала очередь следующей стадии работы, о подробностях которой Трэш предпочитал умалчивать, не рассказывать заранее.
И без того пленник волнуется, незачем ему было знать, что порошок, который он сейчас станет засыпать в колбу лампы, крайне капризен и чрезвычайно опасен. Он способен воспламениться от трения, от намека на искру, от падения тяжелого предмета поблизости.
Да рядом с ним даже чихать противопоказано. Великое чудо, что импровизированная мастерская не взлетела на воздух еще на стадии смешивания компонентов и заливки их кислотой.
Станция оказалась тем еще Клондайком для знающего человека: всевозможные металлы и пластик в разных формах, азотные удобрения, кислоты и щелочи, бензин и дизельное топливо, всевозможная электрика. Свою лепту внесли и трофеи, собранные с грузовика и тел. Трэш не человек, но когда-то им был, и большая часть прежней памяти вернулась. Когда-то его называли отличным техником, вот и пришло время доказать это еще раз.
Непросто заниматься такими делами в обстановке нехватки времени, если рабочих рук у тебя всего две, причем обе чужие.
Да к тому же еще и дрожащие, как конечности отмороженного барабанщика на утопающем в каллабинольном дыму неформальном рок-концерте.
– Может, ты пожрать хочешь? – любезно предложил Трэш, надеясь, что прием пищи еще больше успокоит пленника. – Есть вареная баранина и всякие консервы.
Мужчина замотал головой:
– Нет, не надо, с-спасибо. Слушай, ты извини за то, что я стрелял в тебя. Мне же приказали. Это был приказ, я ведь должен был. Приказ, понимаешь?
– Ты поэтому так переживаешь? Не надо волноваться, я на тебя не в обиде. Успокойся. Сказал же, отпущу, когда закончишь. А я слово держу, это тебе любой скажет.
То, что подтверждать сказанное некому (а некоторые, отдельные личности даже могут заявить обратное, если волшебным образом вернутся к жизни), Трэш, понятное дело, уточнять не стал. Не надо тревожиться по таким пустякам, когда в твоих руках сжат почти доведенный до ума примитивный электродетонатор, созданный с нарушением всех писаных и неписаных правил техники безопасности.