Женя стала вспоминать вопросы следователя и поняла, что все они были не по существу. Например, человек в сером костюме не поинтересовался, о чем она беседовала с Максимом Анатольевичем. А ведь говорили они в том числе об очень важных вещах. Шашкин, между прочим, сказал, что к нему обращался представитель крупной коммерческой структуры, подвизавшейся на медиарынке, с предложением инвестиций и спонсорской помощи. И ректор отказался. А после этого ему звонили и настаивали на личной встрече с руководителем этой структуры. После чего Шашкин утвердился в своем решении не иметь никаких дел с этими людьми.

– Если бы у фирмы были чистые и благие намерения, то мне бы не звонили пытающиеся казаться вежливыми пацаны, а приехал бы сам их руководитель с конкретными предложениями, – сказал ей Максим Анатольевич. – И потом, наш институт не коммерческая организация, чтобы инвестировать в наши исследования, которые никак не связаны с поисками новых месторождений нефти или выращиванием кристаллов полиморфных модификаций углерода…

Что он еще говорил? В машине сообщил, что доцент кафедры стилистики Коровкин уходит на профессорскую должность в другой вуз и теперь на освобождающую ставку претендует жена Кэлмана, которая по определению не может быть доцентом. Но Кэлман умоляет назначить ее хотя бы временно… Пожалуй, все.

Вчера вечером не было никаких особых событий, если не считать телефонного разговора с отставным полковником Саленко и встречи возле лифта с незнакомцем, который пользовался тем же дорогим парфюмом, что и Нильский. Только Слава прыскал на себя изысканный аромат в исключительных случаях, а человек возле лифта обливался им как дешевым одеколоном. Хотя… Может, этот мужчина приезжал в гости к какой-нибудь даме из их подъезда? Женя попыталась вспомнить всех одиноких соседок, но среди них не находилось молодой и привлекательной. К тому же незнакомец был без букета и без бутылки шампанского, положенных в подобных случаях. И пиджак на нем был смят, как будто был вынут из мешка, где провалялся с прошлого лета в куче других ненужных вещей. Правда, пиджак скроен прилично… И еще ботинки…

– Да что это я? – воскликнула вслух Женя, удивляясь тому, что так долго думает о человеке, который промелькнул вчера мимо и которого уже никогда не увидит. Тем более что она и лица-то его не разглядела.

Запиликал мобильник. Женя не хотела брать трубку, заранее зная, что надо от нее Нильскому. Но звук вызова продолжал терзать уши и душу. Пришлось ответить.

Женя нажала на кнопку приема и быстро сказала:

– Я очень занята.

– Я пере… – поспешил предупредить Слава, но не успел, она уже отключила трубку.

Работы и в самом деле было много, хотя учебный год еще не начался: за день надо было распределить студентов по группам, составить список студентов, которые поступили на коммерческую форму обучения, потом подготовить статистический отчет и многое другое, а потому нечего тратить время на разговоры по телефону.

В обеденный перерыв Лукошкина решила спуститься в буфет и увидела поднимающегося по лестнице Нильского. Немногочисленные студентки, оказавшиеся на факультете, во все глаза смотрели на него, а Слава как будто не замечал направленных на него взглядов. Поднял голову, увидел Женю и помахал ей рукой. Сбежать было невозможно. Они вошли в помещение буфета вместе. Подошли к стойке.