В Вашингтоне появились лишь первые признаки приближения рассвета: еще не вышедшее из-за горизонта солнце уже окрасило в розовые тона вершины далеких холмов в округе Джорджес, где река Патуксент текла к Чесапикскому заливу. На седьмом и верхнем этажах большого продолговатого здания, входящего в комплекс штаб-квартиры ЦРУ, которую чаще называют просто Лэнгли, еще горел свет.
Судья Уильям Уэбстер, директор Центрального разведывательного управления, кончиками пальцев потер уставшие глаза, встал и подошел к высоким венецианским окнам. Рощица серебристых берез, постоянно, если только деревья не сбрасывали листву, заслонявшая вид на Потомак, казалась черной. Не пройдет и часа, как восходящее солнце снова окрасит березы в светло-зеленый цвет. Прошла еще одна бессонная ночь. С момента вторжения иракских войск в Кувейт директору удавалось лишь ненадолго вздремнуть в коротких перерывах между бесконечными звонками от президента, из Совета национальной безопасности, Государственного департамента и, кажется, от всех, кто только знал номер его телефона.
За его спиной сидели не менее уставшие Билл Стюарт, заместитель директора ЦРУ по оперативной работе, и Чип Барбер, руководитель отдела Среднего Востока.
– Так что же? – спросил Уэбстер, как будто на задававшийся в сотый раз вопрос вдруг мог найтись ответ.
Но ответа по-прежнему не было. И президент, и Совет национальной безопасности, и Государственный департамент, все требовали самой свежей, сверхсекретной информации от агентов, которые должны были бы сидеть в сердце Багдада, в самом узком кругу ближайших советников Саддама Хуссейна. Собирается ли он надолго оставаться в Кувейте? Не выведет ли он свои войска, испугавшись одних лишь резолюций ООН, которые потоком лились из Совета Безопасности? Не сдастся ли он перед угрозой эмбарго на экспорт нефти и блокады всей его внешней торговли? Что он думает? Что затевает? В конце концов, где он спрятался, черт бы его побрал?
А ЦРУ ничего не знало. Конечно, у них в Багдаде был агент, но несколько недель назад ему было приказано приостановить всю работу. Разумеется, этот сукин сын Рахмани, который возглавлял иракскую контрразведку, знал человека ЦРУ. Теперь стало совершенно ясно, что иракцы неделями и даже месяцами вместо ценной информации скармливали ему собачью чушь. Очевидно, лучшие «источники информации» работали на Рахмани и рассказывали агенту ЦРУ всякие сказки.
Разумеется, у ЦРУ были фотографии, целое море фотографий, в котором недолго и утонуть. Спутники КН-11 и КН-12 каждые несколько минут регистрировали все, что происходило в Ираке, а аналитики сутками сидели над снимками, гадая, что могло бы означать то или иное пятнышко: то ли завод отравляющих веществ, то ли предприятие, производящее ядерное оружие, то ли, как заявляли сами иракцы, велосипедную фабрику.
Прекрасно. Аналитики из Национального управления рекогносцировки (которое работало и на ЦРУ и на американские ВВС) и ученые мужи из Национального центра фотографической интерпретации сейчас активно лепят картинку, которая когда-нибудь станет более или менее полной. Вот здесь у них командный пункт, отсюда они запускают ракеты типа «земля-воздух», а вот это – база истребительной авиации. Хорошо, фотографии выглядят достаточно убедительными. Возможно, в один прекрасный день все это придется разбомбить, чтобы там камня на камне не осталось. А какой еще информацией обладает ЦРУ? О замаскированных объектах, о том, что спрятано под землей?