Аллахова, увидев меня, улыбнулась. Удивительно, как быстро ее лицо меняло выражение.

— Проходите, Евгения Сергеевна!

Валюша Бессонова стояла возле стола. Она чуть повернулась ко мне, кивнула и опять упрямо потупилась. Перед ней на столе лежала книжка фактур — документов, по которым отпускается со склада товар. Аллахова тут же убрала книжку и спрятала ее в ящик стола. Я успела заметить, что фактура была уже заполнена. Не хватало только подписей.

Вот какую бумагу Бессонова отказывалась подписать. Почему?…

Я подошла к дивану и с простецки-торжествующим видом — смотрите, какая я удачливая! — повесила на спинку соболий воротник.

— Ну, видишь, Валюша! Все обошлось. Говори спасибо Евгении Сергеевне, — обрадованно произнесла Аллахова.

Бессонова резко вскинула голову. Глаза ее были красны, губы нервно подрагивали, казалось, она скажет сейчас, что разговор шел не о воротниках, а совсем о другом. И в отчаянной запальчивости своей она готова была позабыть, что разговор этот не для посторонних… Но и здесь Аллахова овладела положением:

— Ладно, ладно, успокойся. Не буду я тебя больше с воротниками посылать. Не расстраивайся. Иди, там тебя девушки ждут товар принимать. Машина с базы пришла.

Как бы запнувшись на еще не сказанном слове, Бессонова медленно повернулась и вышла. Аллахова смотрела ей вслед с выражением неподдельного участия и озабоченности.

— Вот беда мне с этими влюбленными. Совсем невозможная стала в последние дни. Или разлука с женихом так на нее действует?

— Может, и разлука, — согласилась я.

— И с вами такое бывало?

— Случалось. Еще в школе в учителя истории влюбилась. Даже хотела на второй год остаться, чтобы только из класса не уходить.

Аллахова посмеялась, приняв это за шутку, хотя я говорила чистую правду.

— Вот чего со мной не было, того не было, — призналась она. — Встречалась — расставалась, — она помолчала. — А что там случилось с воротником?

Я рассказала.

— Только и всего? — удивилась Аллахова. — А девчонка перепугалась.

— В нашем деле перепугаться не трудно. Особенно, если уже попадал в такую историю.

— А вы попадали?

— Бывало.

— И серьезно?

Я пожала плечами.

— Нет. Отделывалась легким испугом.

Как ни беспечен был разговор, как ни владела собой Аллахова, чувствовались за ее словами озабоченность и напряженность. Отказ Бессоновой подписать фактуру чем-то задел Аллахову, заставил ее забеспокоиться, хотя она сама была материально ответственным лицом и свободно могла обойтись без подписи кладовщика.

Объяснение напрашивалось одно — фактура была фальшивая.

Как бы посмотреть на эту фактуру?…

— Что поделывает ваша Рита Петровна?

— В хлопотах, как всегда.

— Досаждает она своим усердием?

— Привыкла уже.

Я чуть передвинулась на диване, чтобы увидеть ящик, в который Аллахова положила фактуру. В замочной скважине ящика торчал ключ.

Закрывает ли она замок, когда уходит? Если и закрывает, то не каждый раз. Кругом свои люди, чего ей опасаться. А фактура, пока она еще в ящике стола, не является ни уликой, ни вообще документом. И прятать ее пока нечего, никто не сможет доказать, что она выписана с преступными намерениями.