, не только женился, но и в законном порядке признал всех их совместных детей. Пройдет всего несколько лет, и первого ноября 1917 года князь Никита Сергеевич Трубецкой обвенчается с балериной Мариинского театра Любовью Егоровой (балериной она станет в 1914 году).

Дом на углу Офицерской ул. (Декабристов) и Английского пр. Здесь в начале ХХ века жила Анна Павлова

Анна влюбилась в Виктора и сделалась его любовницей. Для Павловой Дандре снял квартиру на Офицерской улице в доме № 60. Дворцовое убранство, роскошный будуар, достойный царицы, великолепный белый зал, в котором она могла заниматься, когда ей пожелается. За собой он, естественно, оставил право время от времени навещать ее на правах друга.

Анна была не чужда красоте, но сама по себе роскошь в то время мало занимала ее, другое дело зал с огромным портретом Тальони на одной стене и ее, так же в полный рост, на другой.

«Очень скоро мы поженимся и будем жить вместе. Если появятся дети», – Анна мысленно нарисовала колыбель и поставила ее напротив окна в комнате, располагающейся рядом с ее спальней. Кто вообще сказал, что балерина обязана оставаться бездетной? Да если бы это было так, разве существовали бы балетные династии? Просто детей не должно быть много, как у Егоровой. Но одного они с Виктором себе вполне могут позволить. Может быть… когда-нибудь потом…

Смущало одно обстоятельство: Дандре приходил к ней, когда хотел, и покидал, когда считал это нужным. Собственно, сам он продолжал жить у себя на Итальянской. Анна же зачастую проводила бессонные ночи в тщетной надежде, что любимый оставит все дела и приедет к ней.

Так и повелось – изматывающие репетиции, спектакли, а потом ожидание: придет не придет. А если не придет, предуведомит ли запиской или пришлет на следующий день в театр букет с запоздалыми извинениями?

Анна Павлова в репетиционном зале своей квартиры на Офицерской улице. 1906 г.

Невозможно спрашивать что-либо с человека, который ничего не обещал. Интересно, что именно в то время павловское понимание роли Жизели, над которой она продолжает работать, делается глубже, ее переживания на сцене воспринимаются публикой как реальные. К примеру, после премьеры спектакля Валерий Светлов, которому решительно не понравилась трактовка Павловой главной партии балета, написал: «В ее игре было много нервного подъема и чувства, но как-то не получалось того трогательного элегического образа обманутой, трагически погибшей Жизели, которого мы ждали от исполнительницы». Но вот проходит два года, заметьте, два года с Дандре, и тот же автор глубоко поражен павловской Жизелью: «Сколько глубокого, недетского горя в этих скорбных глазах обманутого ребенка-девушки! Сколько светлого счастья в полетах вырвавшейся из мрачной могилы виллисы… Среди забот и тягостей современного существования, среди трудной сутолоки нашего времени – настоящее счастье укрыться на мгновение в этом оазисе чистой поэзии…»

«Она была ребенком не только в каком-нибудь вопросе, с которым она не была знакома, она была ребенком по всей своей психологии, по непосредственности и по восприятию разных сторон жизни. Даже находясь в самом спокойном, хорошем расположении духа, Анна Павловна могла огорчиться так внезапно, что, не успев понять, в чем дело, вы видели уже, как слезы текли по ее щекам», – сообщает нам оособенность характера своей спутницы жизни Виктор Дандре.