Особняк изнутри производил двоякое впечатление. Лепнина, позолота и мраморные полы говорили о достатке и не слишком хорошем вкусе, а щербины на стенах, лужи буро-красной жидкости, валяющиеся то там, то тут тела в разных позах – о том, что достаток на этом вполне мог закончиться. Мы, оказывается, сидели под самой крышей, так что пришлось спуститься на четыре лестничных пролета вниз. Многочисленные люди в форме организованно зачищали следы нападения, оборонявшиеся приходили в себя, и их – кого волоком, а кого просто пинками, убирали с нашего пути. Дроиды замывали пятна и начинали восстанавливать стены и потолок, женщина, которую волокли двое военных, кричала и ругалась, угрожая всех убить и взорвать. Кто же такие глупости силам правопорядка говорит? Могла бы – давно убила и взорвала.
Нас вывели на просторный двор, где уже выстроились в шеренгу другие заключенные, судя по помятой одежде и следам побоев. Всего набралось человек двадцать, мужчин – большинство, женщин всего пятеро, не считая Зоис. Судя по виду, они были или проститутками, или тут мода такая. Хотя нет, вон моя напарница прошипела – «шлюхи», значит, не в моде дело.
Мы стояли в лучах зажженных фонарей, солдаты сносили вниз какие-то ящики и грузили их на транспорт с эмблемой крокодила, наша освободительница бодро распоряжалась, организовывая и без того почти идеальный рабочий процесс. И только минут через пятнадцать подошла к нам.
- Внимание, - сняв шлем, громко сказала наша спасительница, оказавшаяся симпатичной брюнеткой лет тридцати. – Я – войто Аглая Оморхес, национальная гвардия Илу-Пелаос. Нам некогда выяснять сейчас, кто вы и как тут оказались, наверняка по ошибке. Разберемся. Сейчас грузитесь на транспорт, доставим вас на базу. Там уже зафиксируем ваши показания, кого не надо – отпустим, кого надо – задержим. Бежать не рекомендую, мои подчиненные стреляют без предупреждения, а вокруг только болота и голодные саврас и панголины. Те, кто ехать не желает, вставайте справа от меня, когда мои люди освободятся, они вас расстреляют. Ну а те, у кого есть мозги, встают слева, а потом по одному проходят в машину. Чего стоим? Бегом!
Люблю женщин с чувством юмора.
В транспорт мы погрузились быстро и организованно, никому не хотелось становиться справа от решительно настроенной лейтенанта Оморхес, особых удобств в висящем низко над землей подобии автобуса не было, жесткие неудобные сидения, затемненные окна, громкая музыка и стойкий запах табака. Курил водитель, немолодой дядька в мешковато сидящей куртке с одним погоном, курили два бойца-гвардейца, некоторые из бывших заключенных тоже достали сигариллы и задымили. К табачному дыму примешивались и другие запахи, сладковато-фруктовые, а один колоритный персонаж в соседнем от меня ряду, толстый низенький носач, увешенный золотыми цепями и браслетами, явно затягивался ганжой.
Водитель лихо газанул, если такое применимо к местным технологиям передвижения, нас вдавило в сидения, скорость было трудно определить через окна, затемнившиеся с началом движения наглухо, но судя по тому, как нас болтало на поворотах, мы очень торопились.