– Садитесь. Мы вас отвезем. А пока едем, вы мне все и расскажете. Скажем так, не вдаваясь в особые подробности, – улыбнулся Патронов.

– Ну, я вас предупредил, – усмехнулся Алексей, решительно распахивая переднюю дверцу джипа.

Сидевший там охранник нехотя вылез из машины и, бросив на парня оценивающий взгляд, быстро подошел к машине сопровождения. Усевшись на сиденье, Алексей пристроил в ногах свой рюкзак и, захлопнув дверцу, через плечо покосился на Патронова.

– Не очень быстро, Витя, – негромко скомандовал директор, обращаясь к водителю.

Кивнув, худощавый, жилистый водитель запустил двигатель, и джип не спеша покатился к выезду с аэродрома.

– Чего молчите, Алексей Егорович? – спросил у парня Патронов.

– Думаю, с чего начинать, – улыбнулся Алексей.

– С того, как все началось. До того момента, когда ваша группа вышла на место, нам все известно. А вот потом…

Кивнув, Алексей негромко заговорил:

– Все проблемы начались с того, что однажды ночью я нашел возле лагеря мальчишку со сломанной ногой…

Он говорил всю дорогу. Патронов слушал рассказ, не задавая ни одного вопроса. Только услышав название фашистского ордена, он вздрогнул и удивленно покосился на водителя. Сидевший вполоборота Алексей заметил его реакцию, понимающе улыбнулся и принялся пояснять, откуда стали известны такие подробности.

При ссылке на имя знаменитого профессора, Патронов удивленно покачал головой и, опершись рукой на подлокотник сиденья, спросил:

– Ты уверен, что он сказал именно так?

– Уверен. Впрочем, вы можете у него и сами спросить. Слава богу, я его живым оттуда вытащил.

– Спросим. Продолжай, – решительно приказал Патронов.

Рассказ занял почти все время дороги до дома Алексея. Дослушав до конца, Патронов задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику и, посмотрев на парня, спросил:

– Как считаешь, почему тебе удалось их вытащить?

– Похоже, этот вопрос всех интересует больше, чем судьба самих пленников, – неожиданно усмехнулся Алексей. – Да повезло мне просто. Откровенно, нагло повезло.

– В чем? – тут же задал следующий вопрос Патронов.

– В том, что эти вояки за долгое время бездействия из бойцов превратились в вертухаев. Не было у них подобных столкновений. Воевать не с кем было. Да и нахальства такого с моей стороны они не ожидали.

– А в чем нахальство-то? – не понял Патронов.

– В том, что один человек целому ордену войну объявил. Забыли, сволочи, как наши партизаны их на оккупированной территории гасили.

От такого ответа Патронов громко, от души расхохотался. Утерев набежавшие от смеха слезы, он выглянул в окно и, убедившись, что машина уже несколько минут стоит у нужного подъезда, с улыбкой сказал:

– Ладно, сержант, сегодня отдыхайте. А вот завтра, к двенадцати, будьте готовы. За вами машина придет. И учтите, разговор у нас будет долгий, а главное, очень подробный.

– Кто бы сомневался, – буркнул в ответ Алексей, распахивая дверцу. – Думаю, заграницы мне после этой истории как своих ушей не видать.

– С чего такой пессимизм? – с интересом спросил Патронов.

– А у нас в стране всю жизнь так. Прав, виноват – не важно. Раз уж засветился, то, для общего спокойствия чиновников, лучше не пущать, – усмехнулся Алексей, закидывая рюкзак на плечо.