Рейнджеры подожгли камыши почти год назад, пытаясь выкурить отсюда какую-то мелкую банду. Банда сдалась, вышла из зарослей с поднятыми руками — и с пустыми карманами. А мешок с деньгами, который они везли с собой, исчез. На допросах каждый из них корчил невинную рожу и переспрашивал — какой мешок? Не было никакого мешка! А бедные рейнджеры потом еще долго ходили с черными физиономиями — надеялись, что огонь отнесся к банкнотам федерального казначейства с должным почтением, и рылись, рылись в камышах, все искали злополучный мешок. Не нашли.

«Может быть, и нашли, да не сказали никому», — подумал Джерико, с усмешкой вспоминая чужое горе. Однако улыбка мгновенно слетела с его губ. Сколько могло быть в том мешке? Тысяч десять? А у него в сейфе осталась сотня таких мешков!

Далекий золотистый огонек показался в выемке между холмами, и Джерико свернул к нему.

«Цок-цок, цок-цок» — все громче, все четче стучал ветряк, качающий воду. Все ближе ранчо Хозяина. Вот и собаки залаяли, издалека почуяв гостя. Джерико облизал губы, сунул пальцы в рот, свистнул трижды и остановился. Спустя минуту такой же тройной свист послышался в ответ. Можно ехать дальше. Кто-то унял собак, и они не лаяли, а лишь сердито порыкивали, когда чужая лошадь прошла под высокими воротами.

— Один? — спросил его ковбой, принимающий поводья.

— Не видишь, что ли?

— А где Генри?

«Какой еще Генри?» — чуть не заорал на него Джерико. Но вовремя вспомнил, что так звали Индуса.

Он промолчал и направился мимо ковбойского барака к хозяйскому особняку, где под козырьком ярко горели три керосиновые лампы. Ковбой, шагавший рядом, удивленно присвистнул, когда они поднялись на освещенное широкое крыльцо,

— Где тебя так разукрасило? Ты будто в кактусах покувыркался.

Джерико сдержался. Здесь ему приходилось забывать о гордости.

Ковбой провел его на веранду и показал на столы с перевернутыми стульями.

— Располагайся. Я только что прибрал, так что особо тут не топчись. И не кури тут.

— Я не курю, — кротко ответил Джерико и прислонился к стенке, скрестив руки на груди. Если ему не подают стула, он лучше останется на ногах.

— Это хорошо, — сказал ковбой, становясь напротив в такой же позе. — Правильно делаешь, что не куришь. Я читал в одной книжке, от курения легкие становятся зелеными.

— Ну и что?

Ковбой озадаченно глянул на него.

— Ты что, не понимаешь? Легкие должны быть розовые, чистые.

— А мозги? — спросил Джерико.

— Что — мозги?

— Какими должны быть мозги? Я вот только что видел одного своего парня. Те мозги, что еще оставались у него на дне черепа, были как рисовая каша с острым соусом. Остальные валялись на песке, как сопли. Только соплей обычно не бывает так много. Ну просто все вокруг было в этих соплях…

Ковбой натянуто рассмеялся:

— Надо будет завтра рассказать парням. Есть у нас один умник. Это он мне трепался насчет легких. А я завтра ему вставлю насчет мозгов. Ребятам понравится, как я его срежу.

Джерико отвернулся и уставился в черное окно. Но, разглядев свое отражение, закусил губу от злости и снова повернулся к ковбою.