Она стремительно вошла через услужливо распахнутые двери, на ходу небрежным жестом открывая лицо. Прямая спина, гордый профиль, наследие старинного рода, прямой, без турецкой горбинки, нос с раздувающимися ноздрями, как у арабского скакуна; все еще черные вьющиеся волосы закрыты тончайшей шелковой косынкой. Фатих невольно залюбовался женой, приветственным жестом приглашая ее к трапезе.

– Лекарь приходил?

– Но, но! Не забывайся! И ты туда же. Слушай, Эмине, не перестаю сам себе удивляться, как тебе удалось до сих пор не расстаться со своим очаровательным язычком.

– Ну, меня это не удивляет. Помнится, в свое время ты ценил этот язычок больше всех остальных частей тела.

– Да? Я не помню.

Фатих улыбнулся. Он и сейчас ценил этот язычок, с удовольствием слушая жену.

– Как Баязид? Я еще не стал в очередной раз дедом?

– Пока нет, но вот-вот станешь. Не беспокойся, Повелитель, ты, как всегда, узнаешь об этом первым.

– Не сомневаюсь… Иногда мне кажется, что мы с тобой узнаем о появлении внуков раньше, чем он о появлении детей. По-моему, он уже сам путается в своих женах.

Эмине даже не улыбнулась.

– Завидуешь, Фатих? – вопрос прозвучал ехидно и крайне двусмысленно. – Вроде бы ваши вкусы во многом совпадают. Кстати, я думала, что подарок из Греции ты привез ему. А оказывается, себе…

– Эмине, что с тобой? Ты ревнуешь что ли? – Фатих хитро прищурился. – Мне только этого еще не хватало!

Жена склонила голову и тихо, без тени иронии спросила:

– Ты же не о внуках говорить меня позвал, Фатих?

– Да, не о внуках.

Эмине почтительно ожидала, когда он нарушит молчание, но Фатих не знал, с чего начать.

– Почему ты не ешь?

– Спасибо, я не голодна, – она посмотрела на него с жалостью, почти с состраданием, как на тяжелобольного.

– Что, настолько хороша, Фатих?

– Да, то есть… да, – он опять замялся.

Жена уважительно помолчала.

– Ладно… Я понимаю. Но ты перешел все границы разумного, Фатих.

– Как там обстановка?

– Смута, но пока просто болтают.

– Я распорядился о подарках, Эмине.

– О, благодарю, мой Господин! Махмуд-паша уже сообщил мне. Постараюсь всем угодить.

Они опять помолчали.

– Как долго ты собираешься ее здесь держать, Фатих?

– Не знаю… Я не отдам ее в гарем!

– Думаешь, не услежу? Скажи, как ты хочешь, чтобы ее содержали, я все устрою.

– Не уследишь. И потом… Она нужна мне каждую ночь, Эмине. Будет только хуже.

Жена посмотрела на него взглядом, полным изумления.

– Что?! Ты… влюбился, Фатих?! О, Аллах! Да что там такое?!

– Сам не понимаю, Эмине. Она… другая, она особенная, она необычная и…

– Фатих осекся, увидев глаза жены.

– Ты уверен, что тебе не нужен лекарь? – она спрашивала совершенно серьезно. – Я не узнаю тебя, мой Повелитель.

– Пожалуй, я сам себя не узнаю, но лекарь мне не нужен.

– Стареешь, султан, становишься сентиментальным.

В который раз Фатих поразился прозорливости своей жены. «Хорошо, хоть не сказала про старую портовую б**дь и про котят», – подумал он.

– Возможно. И мне это очень нравится.

– Ладно, надеюсь, это скоро пройдет… Не могу поверить! – Эмине улыбалась. – В любом случае можешь на меня рассчитывать.