Еврей на русском языке говорил хорошо, в Литве таких было мало — по крайней мере, Алексею только один такой встретился. И непонятно почему принялся его опекать, да и его внучка Рамуне, чей отец был литовский коммунист, поглядывала на Зуева как-то странно, постоянно краснея — девушка работала на почте, была комсомолкой, и можно не сомневаться, что завтра посылка ею будет отправлена…
— Суситинкам дар карта? Ту ман патинки.
Алексей потряс головой — девушка заговорила с ним на литовском, которого он не знал, так с десяток слов. Они доехали до Курмачая на ее велосипеде — сердце в груди замирало, когда он крутил педали, и с упоением вдыхал запах ромашки, что шел от ее пышных волос. Рамуне сидела на раме, и когда он к ней прижимался грудью, обхватив руками, которыми держал руль, то сердце замирало от счастья.
К сожалению, пять километров дороги оказались на удивление короткими — он видел поставленные палатки стройбата, да два уже построенных, только невооруженных дота. Расставаться не хотелось — но единственный выходной за последний месяц закончился.
— Что ты сказала, Рамуне, я не понимаю? Ты такая… Удивительная, и ромашкой пахнешь…
— Патс дурнюс, — девушка покраснела, уселась на велосипед и закрутила педалями — только пыль потянулась следом. Алексей почесал затылок, вздохнул с огорчением:
— Меня вроде назвали дураком. И за что, интересно?!
— Михаил Александрович, время не терпит, а совершить нужно немало. Причем начинать приготовления надо немедленно.
— Серафим Петрович, я все прекрасно понимаю, но у нас нет под рукою ни одной роты. Начарт полковник Белобородов с майором Завьяловым уже неделю в составе комиссии принимают возведенные в Паланге доты — ведь там идет строительство укреплений.
— Завтра с утра будут люди! Генерал Дедаев передаст нам по батальону от 281-го и 56-го стрелковых полков для ведения работ. Там, где мы наметили возведение полевых укреплений и вбили колышки, нужно начинать копать траншеи, возводить блиндажи и дзоты незамедлительно. Также соорудить капониры для одной батареи на восточном секторе за центральным фортом — четыре 122-х мм гаубицы будут переданы в наше распоряжение — для них нет механизированной тяги.
— Наконец то!
В голосе заместителя по политчасти полкового комиссара Васечкина послышалось немалое облегчение. Тяжело осознавать для деятельного человека полную бесполезность, особенно для военного — управление и штаб есть — и все, под рукою нет ни одной роты, даже взвода, хоть небольшой караульной команды. Ничего нет, кроме пятидесяти человек штабных, здания на улице Виестура под номером 57, да двух сохранившихся с царских времен пока бесполезных укреплений. «Северного», по дороге на Шкеде, что используется флотом в качестве склада, и «Южного», зажатого между Либавским озером и морем.
В последнем форте в буржуазной Латвии дельцы делали динамит, в наблюдательной башне хранили изготовленную взрывчатку. Там она и взорволась, к счастью без ужасающих последствий.