— Извини меня, — наконец нарушил молчание Падма. — Наверное, из-за возраста, но в последнее время я ловлю себя на мысли, что часто думаю об окружающих как о маленьких детях.

— Сколько же вам лет?

Он улыбнулся:

— Я стар... и продолжаю стареть.

— В любом случае я недостоин ваших извинений. Согласитесь, было бы нелепо ожидать, что пограничные страны не примут участия в революционных событиях, происходящих вблизи их рубежей.

— Разумеется, — подтвердил Падма. — Но как ни плохо сейчас в Нахаре, страну ждут страшные времена, если революция закончится успешно. Когда победители начнут борьбу за власть, страна превратится в груду дымящихся развалин. Соседи выжидают и готовятся к тому благоприятному моменту, когда можно будет начать вторжение и извлечь для себя максимум выгод. И ты был абсолютно прав, когда упомянул планетарный комитет. Политики работают, но слишком серьезные задачи стоят сейчас перед ними.

— Но тогда кто подогревает эту угрожающую ситуацию?

— Уильям. — Падма смотрел прямо мне в глаза, и, наверное, в первый раз за все время беседы я ощутил истинную силу гипнотизирующего взгляда его карих глаз. Настолько умиротворенно было его лицо, что казалось, именно глаза вместили в себя всю его жизненную силу, и только по ним можно было догадаться, какие страсти бушевали в душе этого старого человека.

— Уильям? — переспросил я.

— Да, Уильям с Сеты.

— Все правильно. — Я вспомнил, что уже слышал это имя. — Если я не ошибаюсь, именно он владеет этой планетой?

— Наверное, не совсем будет правильно сказать — владеет. Он контролирует большую часть этой планеты, а также множество других миров. Но не все находится в его руках — даже здесь, на Сете. Вот тебе один пример: нахарские ранчеры в сделках с Уильямом, забывая внутренние распри, всегда выступают единым фронтом, и все его попытки внести в их ряды раскол и установить полный контроль над Нахаром до сей поры заканчивались неудачей. Его влияние здесь весьма ограниченно и существует лишь благодаря ловкому манипулированию внешними силами, с которыми приходится иметь дело ранчерам.

— Так значит, он — главный идеолог революции?

— Да.

Только теперь я понял, что именно происки Уильяма привели Падму в эту, некогда «тихую обитель». Экзоты всегда преувеличенно серьезно относились к той части онтогенетики, которая занималась изучением взаимодействия социальных слоев общества и ее отдельных личностей; а Уильям, как один из современных «потрясателей устоев» с его махинациями и интригами, безусловно, попадал в сферу их самого пристального внимания.

— Все это понятно, но интересов Дорсая, если не считать сложностей с контрактом Гримов, происходящее, по большому счету, не затрагивает.

— Не совсем так, — возразил Падма. — Уильям — личность, безусловно, незаурядная — знает, как одним камнем подбить две, а при удачном стечении обстоятельств — пятьдесят птиц. Непосредственно сам или через своих доверенных лиц он собирает отряды «солдат удачи» — наемников. События в Нахаре могут подорвать репутацию военных с Дорсая.

— Понимаю... — начал я и замер на полуслове, потому что неожиданно корпус аэробуса задрожал, как от сильного удара.