Время ужина уже подходило к концу, а кроме нас и Яна, в зале никого не было. Мигель все еще пытался превратить своих солдат в боевую группу, а наши ученые одиннадцать часов без перерыва продолжали искать ускользающее решение.

— Пойдите поспите немного, — предложил Ян. — Если все сложится удачно, до рассвета можно будет прихватить еще пару часов, но я бы не советовал сильно на них рассчитывать.

— Хорошо, — кивнул Кейси. — Думаю, и тебе отдых не повредит...

Брат смотрел на брата. Они знали друг друга до последней черточки, понимали с полуслова. Все решили мимолетным обменом взглядами; и теперь их мысли были уже далеко.

Проспал я целых три часа, а в десять по местному времени мы с Кейси уже покидали Гебель-Нахар.

Я думал, что придется спускаться по веревке со стены Гебель-Нахара. А вышло все гораздо проще, но зато таинственней.

В полной экипировке, с лицами и руками, намазанными черной краской мы шли за Мигелем по мрачным подземным казематам, а потом по туннелю, который, если верить словам нашего провожатого, должен был вывести нас метров на пятьдесят от крепостной стены прямо на равнину.

— Как ты узнал об этом ходе? А если здесь еще есть подобные туннели? Знают об этом ли мятежники? — забросал я его вопросами.

— Других нет, а об этом не узнают, — объяснил мне Мигель, пока, держась за стены, двигаясь друг за другом, мы все ниже и ниже опускались в недра Гебель-Нахара. — О туннеле знает один Конде, еще его отец соорудил этот туннель тридцать восемь местных лет назад. А наш Конде, когда узнал, что армия его предала, открыл семейную тайну мне...

Чувствовалось по всему, что между стариком и Мигелем установились полные взаимной симпатии, доверительные отношения, о причинах возникновения которых все не хватало времени спросить. Может быть, так непохожие на всех остальных в Гебель-Нахаре, они больше других страдали от одиночества?

Наконец туннель закончился у короткой деревянной лестницы, что вела к круглому металлическому люку. Мигель выключил свет, и неожиданная, непроглядная тьма окутала нас. Я ничего не видел, а мог только догадываться, что наш провожатый включил поворотный механизм, по всей видимости хорошо смазанный, так как до наших ушей доносилось только легкое, едва различимое пощелкивание. Крышка медленно отодвинулась, открывая круг ночного неба, усеянного звездами.

— Можно выходить, — прозвучал свистящий шепот Мигеля. — Осторожней головы, наверху кусты с острыми колючками.

И мы с Кейси пошли. Я, как персона менее значительная, впереди, а он чуть сзади. Колючки не поранили меня, хотя не один раз, продираясь ползком сквозь стену густой растительности, слышал я их противный скрежет о плотную материю моего боевого комбинезона. Позади нас с мягким стуком захлопнулась крышка люка. Мигель снова откроет ее через два часа четырнадцать минут.

Я почувствовал осторожное прикосновение — это Кейси догнал меня и дотронулся до плеча. Повернув голову, увидел я на фоне звездного неба очертания его поднятой руки. Жестом показав, что пора расходиться, он еще раз прикоснулся к моему плечу и растворился в ночном мраке. А я развернулся и, еще теснее прижимаясь к земле, пополз в противоположном направлении.