– Могли… то есть нет. Рымзин Афанасий хороший боец, в комсомоле состоял. Сейчас по возрасту вышел, но с полицаями якшаться не станет.

– Ручаешься? – сощурил глаза лейтенант.

– Как можно за кого-то полностью ручаться? Война все же идет.

– Наконец-то вспомнил про войну, – хлопнул по столу ладонью Авдеев. – А где же ты раньше был, и кто отпускал Афанасия в гости к полицейской родне? Может, поэтому, когда мы пытались эшелон взорвать, вместо эшелона нарвались на броневагон с патрулем? В тот раз два наших товарища погибли, если не забыл.

– Вызывайте командира, товарища Бажана, – замотал головой начштаба. – С ним разговор ведите.

И разговор состоялся. В нем участвовали Журавлев, Кондратьев, Бажан. Бывший директор совхоза Илья Карпович Бажан вначале сам перешел в наступление. Напомнил, что его отряд сражается с фашистами более полугода, а товарищ Авдеев прибыл совсем недавно и, не успев оглядеться, обрушивается с какими-то непонятными обвинениями. Отряд, по словам лейтенанта, активности не проявляет, бездействует, а это оскорбление для всех партизан и партийной организации.

Капитан Журавлев был во многом согласен с особистом Авдеевым, но обострять до предела отношения с самолюбивым Бажаном не хотел. Оставив в стороне слабую активность отряда, предложил разобраться с начальником разведки Снитко и допросить Афанасия Рымзина. Аркадия Снитко командир отряда отстоял. Разведчик энергичный, добросовестный, а за неправильные действия предложил объявить строгий выговор.

– За трусость выговор, – усмехнулся Авдеев. – Далеко мы так уедем…

– Ладно, помолчи, – толкнул его Журавлев.

С Рымзиным ситуация вырисовывалась двусмысленная. Бывший совхозный бригадир Афанасий Рымзин занимал должность помощника командира взвода и был в приятельских отношениях с Бажаном. Оправдываться он не собирался и заявил, что посещал семью с разрешения командира отряда.

– Ну и что, если двоюродный брат полицай? – уверенный в поддержке Бажана, заявил Афанасий. – Его силком туда загнали. Когда я с ним встречался, прямо заявил ему, не дело, мол, в полицаях ходить. Подумай хорошенько о своем поведении. Что думал, то и высказал, хоть он мне двоюродный брат.

Вдруг повисла тишина, значение которой до Рымзина дошло не сразу.

– А еще о чем ты с полицаем разговаривал? – негромко спросил Журавлев. – Наверное, за бутылкой сидели?

– Ну и что, если за бутылкой? – набычился здоровяк Рымзин. – Родня все же.

– Ты вопрос слышал? О чем еще с полицейской родней беседовал?

– О жизни, о войне… да мало ли о чем.

– А ведь это разложение, – заявил Федор Кондратьев. – Я считаю, у товарища Авдеева имеются все основания провести тщательный допрос подозреваемого бойца о связях с полицаями.

Илья Карпович Бажан беспокойно поглядел на своего комиссара, инструктора райкома партии. Тот сидел с непроницаемым лицом, затем коротко высказался:

– Безобразие! Партизаны пьют водку с полицаями и болтают невесть что.

Он первым понял, что руководство НКВД стремится в корне изменить благодушную обстановку в подразделении Бажана. Как бы самому не угодить под эту метлу. Лучше пусть занимаются дураком Рымзиным.