- Я знаю! - вдруг отозвался пискливый голос, и Джон Шорт поискал внизу глазами, чтобы выяснить, кто это осмелился нарушить ход весьма важного следствия. Шлепок, которым вдова наградили Своего малолетнего сорванца, выдал его с головой.
- Помолчи! - рассердилась она на сына.
Вот это "помолчи" и сделало рыжего от веснушек, взлохмаченного Питера Булля самым главным свидетелем по делу, ибо Джон Шорт считал, что при данных обстоятельствах право наказывать имеет здесь только он.
- Ты, женщина, сама помолчи, если тебе нечего сказать, - сурово проговорил он и уставился на малолетнего Питера: - Что же ты знаешь?
- Те трое, пока их не побили, бросали в камин бумаги! - одним духом выпалил юный наследник корчмарей.
- Откуда ты знаешь?
- С дерева, - ответил Питер.
- Как это - с дерева? - не сообразил Джон Шорт.
- Я сразу влез на дерево, что растет под окном, и все видел, - гордо сообщил Питер. - А тот, пузатый, заметил меня и швырнул в меня бутылкой. Эта бутылка до сих пор валяется на огороде.
- А ну, принесите-ка кто-нибудь бутылку, - приказал коронер, и важное вещественное доказательство свидетельства Питера было вмиг доставлено.
- Так! - сказал Джон Шорт и одобрительно похлопал юного Булля. Молодцом! Что ты еще видел?
- А еще я видел, как лупили тех троих. Но вы, господин, отлупили бы их куда как лучше. Это всем известно!
Джон Шорт хмыкнул, чтобы скрыть удовлетворенность от такого громогласного признания его способностей, и спросил Элеонору Булль:
- Откуда убитый появился у вас?
- Не знаю, господин, - снова прослезилась та. - Он был такой тихий и уважительный...
- Я знаю! - уже храбро вмешался мальчишка. - Он целую ночь пьянствовал с мистером Джоном Хинтом на корабле капитана Энтони Марло!
- Марло? А это тебе откуда известно?
- Когда он пришел к мистеру Хинту, я был на палубе "Золотой лани", скромно сообщил Питер.
- Вот что! - ни к кому не обращаясь в отдельности, сказал могучий коронер. - Я сейчас пойду на берег, а вы тем временем внесите тело в каплицу. - И еще властно предупредил: - Но до моего возвращения больше ничего в комнате не трогать! А ты, Питер, за этим проследи! - напоследок припугнул он присутствующих и вышел из корчмы.
Еще издалека был слышен пронизанный неподдельной яростью голос капитана Энтони.
- Паршивые крысы! Папские кадильницы! Акулий корм! - рычал он, тяжело опираясь руками на перила капитанского мостика. - Когда я научу вас, бездельников, быстро бегать по вантам? Господи! - он поднял глаза к небу. - За что ты покарал меня этими трухлявыми мощами? Эй, на юте! Чего рты раскрыли? А ну, быстрее загружайте трюм, загружали бы вами черти котлы в пекле!
Капитан гремел в полный голос - работа на корабле кипела.
На верхней ступеньке трапа, ведущего на капитанский мостик, сидел хмурый, подавленный Джон Хинт с трубкой в зубах и черной бутылкой рома на коленях. Конец его деревяшки, окованный медью, торчал словно ствол мушкета. Когда коронер подошел к трапу, Джон Хинт, не меняя позы, сказал ему, словно они уже давно беседовали:
- Напрасно парни привели тех душегубов к тебе...