– Шаагом! – Скомандовал Трюггви и отряд с возками пришёл в движение.

Через несколько минут колонна перешла на рысь, а вскоре снова пошла шагом. Подобное чередование аллюра давало лошадкам не уставать во время перехода. Павлик ехал замыкающим, под пристальным присмотром скакавшего рядом Свиртила. Отрок практически не управлял конём, лишь изредка потягивал поводья, не давая скакуну вырваться вперёд, бормоча что-то себе под нос.

– Я даже стрелки и бороздки копыт дёгтем смазал, вдруг дождь пойдёт. И сахар свой отдал. Ты уж подскажи ему, чтоб не сбрасывал меня.

Внял ли конский бог рассказу мальчика – неизвестно, но из седла Павлик больше не вылетал.

Проведя короткий отдых в Опаве, двигаясь по 'Янтарному пути' вдоль речки Остравица, вечером, уже ночевали в маленьком городке под названием Острава. Постоялый двор был, наверное, вторым по величине зданием в городе и мог вместить до тридцати путников с лошадьми и телегами. Казалось, что все жители работают только на проезжающих здесь купцов. Правда, на момент нашего прибытия, постояльцев было всего шестеро, но с нашим появлением, в харчевню, где мы ужинали, стали набиваться горожане, предлагая прямо сейчас или с утра посетить их заведения. Услуги были разнообразны. Начиная с бани и заканчивая приходом на дом скупщика краденного. Весь спектор услуг можно было получить и на месте, но каждый зазывала рассказывал об особых привилегиях, настаивая, что только у него и только на этой неделе, всё либо дешевле в два раза, либо наоборот, платят вдвойне. В этом людском хороводе, мы и не заметили, как на постоялый двор прибыли два всадника на взмыленных лошадях. Приехавшие путники вели себя отчуждённо, накинутые капюшоны ряс скрывали лица. Перекинувшись парой слов с владельцем заведения, парочка сходила в конюшню и вскоре, вовсе исчезла из поля зрения.

Наш дальнейший путь лежал к деревне Карвина, откуда оставляя по левую руку речку Ольшу, мы за трое суток должны были выйти к Освенциму. Маршрут движения был составлен ещё в замке, оставалось только не выбиваться из графика. Однако то, что с лёгкостью удалось прочертить на карте, не увязалось с реальностью путешествия. В Тынце мы угодили в ловушку, заранее подготовленную Конрадом.

Путники, нагнавшие нас в Остраве, опередил наш отряд на два дня. Уж больно датчанам понравились блины, приготовленные женщинами Освенцима. Эти два дня отдыха и стали форой, предоставленной куявцам.

Ицхак без труда нашёл заново отстроенную лавку своего брата. Цахи не только сохранил свои богатства, зарыв деньги и улизнув из города перед штурмом. Он умудрился втереться в доверие к новому князю, ссудить ему тысячу марок и получить подряд на соляные разработки. А посему, поздним вечером, в кремль его пропустили без разговоров.

Конрад принял иудеев с неохотой. Подходил срок выплаты процентов, а серебра катастрофически не хватало. Содержание войска обходилось очень дорого, законный князь Болеслав Стыдливый, сбежавший в своё время из Сецехова упорно искал союзников, угрожая отвоевать Краков. Епископ Прандота, вообще отлучил от церкви. И за что? Подумаешь, курию спалил, да деревеньки церковные пограбил. Так ещё Гнезденский архиепископ Пелка, палки в колёса вставляет, поддержал дружка своего Прандоту, подписавшись под отречением. Родственники жены из Владимира – сами в плачевном состоянии, помощи от них не дождёшься. Экономика после монгольского нашествия трещала по швам, население платившие налоги сократилось на треть. Всё это и вертелось в голове князя, когда в полутёмеую залу, освещаемую несколькими масляными светильниками, зашли просители. Ибо у князя можно только просить.