– Платить, кто будет? – Завизжала она.

– Потом, бог подаст, мерзкая потас … – командир воротной стражи был уже в половине пути от телеги, возле которой стояли моравцы, как что-то стукнуло его по затылку и, закончить гнусную фразу он не успел, растянувшись на земле, вспарывая брюхом утоптанную землю.

Старая подкова, метко пущенная девицей лёгкого поведения, с глухим звоном отскочила от головы Ющера, закатываясь под копыта набирающего ход отряда рыцарей. Десять датчан проехали через ворота, в колонне по двое. За ними следовал Воинот, держа в руке развевающийся трёхцветный стяг с двумя медведями. За швабцем скакали Свиртил и Снорри, поочерёдно трубя в рог. Гюнтер, в ослепительно сверкающих на солнце доспехах, отставал от них на два корпуса лошади. Следом показалась Нюра с короной из жёлтого металла на голове, покрытой бирюзовым газовым платком. Невероятно длинный, с горностаевой оторочкой и беличьими хвостами плащ Пахомовны закрывал круп лошади, почти касаясь земли. Я замыкал кавалькаду всадников. Наши крытые возки въехали в Оломоуц спустя минуту, под присмотром Астрида, заместителя Трюггви.

Ющера не затоптали каким-то чудом. Глотая пыль, он отполз к возкам иудеев, спрятавшись под брюхо коня. Беньямин, предварительно отскочивший в сторону, скривился, от вида конского продукта жизнедеятельности, прилипшего к волосам командира воротной стражи.

– Кто это? – Просипел испуганным голосом Ющер.

– Гюнтер Штауфен Швабский князь Самолвы с посольством, – добавляя с гордостью в голосе, – а я, с ними.

– Пресвятая Дева, пронесло.

Кортеж ехал по пологой дороге к замку, минуя большой купеческий дом, выходивший фасадом на площадь, как раз, мимо двух кварталов. На звук рога высыпали горожане, глазеющие на богато одетых иноземцев. Обсуждение события начнётся чуть позже, а пока, только смотрины. Датчане сбавили ход, давая возможность бабуле, веткой отогнать корову, вылезшую на проезжую часть в тридцати шагах от головного всадника. Настал момент, когда жители Оломоуца могли всё внимательно рассмотреть.

Десятилетний сорванец в деревянных башмачках, выбежавший из подворотни, чуть не столкнулся с Пахомовной, раскрыв рот от удивления, уставившись на Нюру. В левой руке у него была палка, зажатая между ног с набалдашником в виде конской головы, а в правой, деревянный меч. Мальчик играл со своими товарищами и, следуя хитрому, им разработанному плану, должен был зайти в тыл мальчишкам соседнего квартала, дабы напасть со спины.

– Какой смелый мальчик. – Нюра притормозила лошадь, – как звать?

– Павел.

– Лови, Павлик. – В сторону мальчика полетел пфенниг, – назначаю тебя моим пажом.

Пока монетка летела, Павел лихорадочно думал, как её поймать. Выпустить из рук меч он не мог. Воспитывавшая его бабка, как-то рассказывала, что свой род он ведёт от Олега-варяга[70], много лет назад правившего в этих местах. Потомок славного воина, оружие не уронит ни при каких обстоятельствах, однако и ловкость свою хотелось показать прекрасной даме, пригласившей его в оруженосцы. Сжав коленями тело верного 'скакуна', мальчик поймал подарок левой рукой, учтиво кланяясь наезднице с короной.