Терпение! Терпение! Мир — огромный, сложный и злокозненный механизм, и, чтобы избежать его сетей, надо вести себя хитро.

Конни решила открыться отцу.

— Понимаешь, — начала она, — он был лесничим у Клиффорда. Но до этого служил в армии офицером в Индии. А потом, как полковник К.Е.Флоренс, решил воевать в одиночку.

Сэр Малькольм, однако, не разделял ее симпатии к беспокойному мистицизму знаменитого полковника. Он предвидел унизительную для себя шумиху; его рыцарскому достоинству более всего претила гордыня самоуничижения.

— Кто он по рождению, этот твой лесничий? — раздраженно спросил он.

— Он родился в Тивершолле, сын шахтера. Но он вполне пристоен.

Титулованный художник начал сердиться.

— Сдается мне, он не лесничий, а золотоискатель. А ты для него золотая жила.

— Нет, папа, это не так. Когда ты его увидишь, ты сразу поймешь. Он — мужчина. Клиффорд давно невзлюбил его за непокорный нрав.

— По-видимому, в нем в кои-то веки заговорил здоровый инстинкт.

Скандальная связь дочери с лесничим, — нет, он не может с этим смириться. Пусть бы связь, он не ханжа. Но не скандальная.

— Меня этот парень меньше всего волнует. Видно, что он сумел вскружить тебе голову. Но ты подумай, какие пойдут разговоры. Подумай о моей жене, как она это воспримет!

— Я знаю, досужие языки — это ужасно! Особенно если принадлежишь к хорошему обществу. К тому же он жаждет получить развод. И я подумала, может, мы вообще не будем упоминать имени Меллорса. Скажем, что этот ребенок от какого-то другого мужчины.

— От другого мужчины! От кого же?

— Ну, может, от Дункана Форбса. Мы с ним дружим всю жизнь. Он довольно известный художник. И я ему всегда нравилась.

— У-уф, черт побери! Бедняга Дункан! А ему-то от этого какая корысть?

— Не знаю. Но, может, ему это даже понравится.

— Ты думаешь, понравится? Странный же он человек, если так. У тебя с ним что-нибудь было?

— Нет, конечно. Да ему это и не надо. Для него счастье не в обладании, а чтобы я была рядом.

— Господи, что за поколение!

— Больше всего на свете он хочет, чтобы я позировала ему. Но я этого не хочу.

— Бог ему в помощь. Он и без того выглядит довольно-таки жалко.

— Но ты не возражаешь, если о нем будут говорить как об отце?

— Но, Конни, это же обман.

— Знаю. Это ужасно, но что я могу поделать.

— Обманывать, хитрить… Нет, я, видно, зажился на этом свете.

— Ты, конечно, можешь так говорить, если сам никогда не хитрил и не юлил в своей жизни.

— Но у меня это было совсем по-другому, уверяю тебя.

— У всех это по-другому.

Приехала Хильда и тоже взбесилась, услыхав новость. Она тоже не могла спокойно думать о таком позоре — беременности сестры и от кого? От егеря! Какое унижение!

— Но почему бы нам просто не исчезнуть — уехать тихонько от всех, хотя бы в Британскую Колумбию? Тогда никакого скандала не будет.

Нет, это их не спасет. Шила в мешке не утаишь. И если уж Конни собралась куда-то ехать со своим егерем, ей надо выйти за него замуж — так считала Хильда. Сэр Малькольм был иного мнения. Он надеялся, что эта интрижка рано или поздно кончится.

— Хочешь с ним познакомиться? — спросила Конни отца.