Семенов грохнул по рулевому колесу своей «восьмерки» и едва не заскрипел зубами.

— Какие будут решения? — спросил Рябов.

— Какие, к черту, решения? Жду вас в Зеленогорске. По трассе не болтайтесь… напоретесь на милицию. Выберите маршрут по грунтовкам, «нива» пройдет. Автобус и… (полковник на несколько секунд замолчал)… и тело Валентина — сжечь.

Последнюю фразу он произнес твердо, но на глазах Романа Константиновича выступили слезы. Не так-то легко было ему отдать такую команду.

— Понял, — просто ответил Рябов.

— Да, Витя, вот еще что. Если вдруг возникнут осложнения, бросайте все, к чертовой матери: и машину, и деньги, уходите. Ты меня понял?

— Да.

Спустя еще несколько минут «нива», груженная деньгами, с тремя пассажирами выехала из леса, а над деревьями поднялся столб черного дыма. «Фольксваген» стал погребальным костром для бывшего чиновника ЦК КПСС Валентина Сергеевича Кравцова. Его тело так никогда и не будет опознано.

«Нива» свернула на ближайшую грунтовку. За рулем сидел Обнорский, Рябов с «береттой» в руке — рядом. А сзади устроилась Лена. Ноги ей сунуть было некуда — все пространство перед задним сиденьем заполняли пачки долларов, едва прикрытые куском брезента. В машине молчали.

Углубившись в лес на несколько километров, остановились и привели себя в порядок. Андрей умыл лицо и кое-как застирал кровь Валентина на рубашке и пиджаке. Рябов надел двухстороннюю куртку наизнанку — так, чтобы не было видно подпалин на ткани.

Снаружи они несколько «причесались», но внутреннее состояние было тягостным. Слишком много крови, слишком много смерти. Карты в чужой «Ниве» не было, они долго плутали и к Зеленогорску выехали спустя только три часа с почти пустым баком.

Здесь Андрей и расстался со всей «компанией».

— Пошли вы все в жопу, — сказал он. И ушел. Удерживать его не стали.

Семенов только сказал напоследок:

— Ну, Андрей, ты, наверное, понимаешь, что хранить молчание в твоих же интересах.

Обнорский сплюнул ему под ноги, повернулся и ушел. Лена долго смотрела ему вслед, но он не обернулся.

В Питер он добрался на попутке.

Николай Иванович Наумов был вне себя. Дерзкий, в стиле кинобоевика, налет на конвой стал для него полной неожиданностью. В отличие от Семенова, он не скорбел о погибших. Люди для Наумова всегда были лишь инструментом. Причем ненадежным и несовершенным инструментом… Последний случай еще раз это подтвердил.

Его не сильно удивило «предательство» Кати. Хотя, по всем его прикидкам, не должна она была так поступить! Но все же поступила… Бог с ней! Все равно найдем и отберем все. Теперь уже все: и деньги, и дома. А саму сучку запихнем в азиатский бордель.

Но — Антибиотик! То, что старый уголовник замахнулся на деньги Наумова… нет, ни в какие рамки не лезет!

Вечером Николай Иваныч и Семенов обсуждали сложившуюся ситуацию.

— Ну, что будем делать, Роман Константиныч? — спросил Наумов.

— Ничего, Николай Иваныч. Ни-че-го.

— Не понял.

— Я из игры выхожу. Слишком велики потери.

— Вы уверены, что приняли правильное решение?

— Да, я уверен.

— Ну, неволить вас не буду… Хотя, признаться, не ожидал. Слишком много сил и времени вложено в эту операцию, чтобы похерить дело.