А если сейчас он нападет на меня и снова воспользуется моей беспомощностью? Хотя он и обзывал меня, но я прекрасно ловила на себя его голодный взгляд.

Я не переживу этого еще один раз! Я не девочка для удовлетворения боссовых инстинктов! А он?! Вот чего он за мной поехал? Явно же, чтобы воспользоваться мною и снова затащить в свою постель! А может, и не в постель. Вот приспичит ему прямо в гараже, он и оприходует меня, развернув лицом к стене.

Я представляю это себе так явственно, что ноги мои подгибаются от ужаса. Я оступаюсь. Отстаю от него на шаг, потом на два.

Потом и вовсе срываюсь в противоположную от него сторону. Мой страх иррациональный. Я просто боюсь этого мужчину. Боюсь до ужаса. Поэтому мой поступок не поддается никакой логике. Только чистые древние инстинкты — спасти себя и свое дитя от хищника.

Воронов оборачивается и брови его в удивлении ползут вверх.

— А ну вернись, овца тупая! — ревет он, бросаясь на меня.

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Я просто в шоке с нее! Что творит эта блаженная?!

Вне себя от бешенства я настигаю ее в два прыжка. Сгребаю в охапку.

— Ох… отпустите! — сдавленно пищит она. — Живот… живот зажали!!!

Чуть ослабеваю объятия. Черт, какая она хрупкая! Кости да кожа одна! Чуть надавишь и переломать ее можно. И вот это нечто собралось мне ребенка вынашивать! Кого она родит мне? Рахитика?

— Куда помыкалась? — рычу на нее, не выпуская из своих объятий.

Сердце ее колотится бешено. Это вообще нормально? Сейчас ребенка потеряет от переизбытка кислорода!

Я беру ее на руки. Она сопротивляется, а потом покорно повисает на моих руках. Ну хоть угомонил парнокопытное.

Поднимаюсь на последний этаж на лифте прямо с нею на руках. Она закатывает глаза, в обмороке что ли?

— Овечкина! — строго зову ее.

Моя рука на ее тощем мокром заду. Хмм… сама туда легла, я не специально. Не специально, сказал!

— Кристина! — думаю, что зову ее еще строже, но голос мой сиплый, срывающийся.

Захожу в квартиру, несу чудо-юдо в спальню. Угу, на свою кровать. Точно грязного, ободранного котенка, подобранного на мусорке. Впрочем, там я Овечкину практически и подобрал.

Хватаю стильный клетчатый плед. Закутываю ее с головой. Пледу — хана, Овца грязная и мокрая, но я об этом сейчас не думаю. Надо ее отогреть. Срочно. Иначе воспаление легких.

Бегу в ванную. Я редко пользуюсь джакузи, в основном принимаю душ, а домработница убирается с утра пораньше, так что ванная стопроцентово чистая. Я затыкаю слив пробкой и открываю горячую воду.

Возвращаюсь к девушке.

— Кристина! — тормошу ее. — Раздевайся!

— Не надо… жалобно ворочается ее язык. — Михаил Захарович, я не буду с вами заниматься этим.

— Чем ты не будешь заниматься?! — злюсь я. — Ты мокрая и грязная! Я тебе ванну набрал!

Щеки ее немного розовеют. Глаза на мгновение вспыхивают зеленым. Красивые — отмечаю я про себя. Колдовские. Тьфу, что за черт! — трясу головой и дергаю плед, чтобы развернуть ее.

— Давай, Кристина, соображай быстрее! — рычу на нее.

— Не буду при вас раздеваться! — артачится снова тупая овца.

У меня аж зубы скрепят от злости. Хватаю ее в охапку и отношу в ванную. Там все парит от горячей воды.