А тут мы на даче. Тут она уже взрослая, третий класс окончила, я точно помню. Мы как раз яблоньку с ней вместе посадили, лето холодное было, урожая не было, всего несколько банок закрутила.

А вот в школе их фотографировали, вот весь их класс.

Дальше в фотоальбоме шла череда школьных виньеток, которые ежегодно делал школьный фотограф.

— Вот не любила Анютка фотографироваться, хоть кол на голове ей теши, — рассказывала Мария Николаевна. — А вот эту фотографию она очень любила. — На очередном развороте я вдруг увидел те самые, сделанные Мишкой и отпечатанные мной фотографии. В центре страницы был приклеен портрет крупным планом, а вокруг него были расположены еще несколько фотографий, сделанные летним вечером, в лучах заходящего солнца. Фотографии были черно-белыми, но настроение и атмосферу передавали очень хорошо. На полях и между фотографиями фломастером были нарисованы и раскрашены бабочки и цветочки, а вверху разворота каллиграфическим почерком была сделана надпись «НА ДАЧЕ С ДРУЗЬЯМИ» и чуть ниже «ИЮНЬ. 1991 ГОД». Тем временем Мария Николаевна перевернула страницу и продолжала свое повествование.

— А это Анечка в институте, ее друзья фотографировали, а вон на заднем плане даже Алексей, зятек наш, случайно в кадр попал, они тогда только приглядывались друг к другу.

А тут уже перед свадьбой на ВДНХ гулять ходили… — Мария Николаевна переворачивала странички альбома. Свадьба, новые друзья, родственники, роддом. А вот уже на руках Ани спит дочурка Катя. Первые шаги. И снова Аня в обнимку со своей любимой дочкой, улыбается и смеется…

Домой нам с Мишкой было практически по пути. Мишка после такого мероприятия был хмурый и подавленный. Большую часть дороги мы молчали.

— А ты сейчас еще фотографируешь? — спросил я его.

— Конечно, и так, и по работе приходится. На работе мне даже «Зенит» купили, но домой я его не таскаю. А что? Кого поснимать нужно?

— Нет, просто интересно, — ответил я.

— Ну, если поснимать, то ты не стесняйся. Со своих дорого не возьму.

— А помнишь, как летом 91-го мы на даче Аньку фотографировали? Она же не фотографировалась совсем до этого. А вот ты сделал красивую фотографию, и она перестала бояться камеры.

— Конечно, помню, забудешь такое, — усмехнулся Мишка. — Весело тогда отдохнули.

— Я к тому, что молодец ты. Вот представь, что было бы, если мы тогда не устроили фотоохоту? Аня бы так и не фотографировалась. А так хоть для Кати, дочки ее, память осталась, фотографии с мамой, это же так важно для ребенка — память о маме. Для Марии Николаевны тоже отрада. Конечно, она сейчас для внучки жить будет, но и память о дочери тоже для нее важна.

— А с чего ты взял, что Аня перестала бояться камеры? — спросил Мишка.

— Мария Николаевна домашний фотоальбом показывала. А в нем только детские фотографии. И только после нашей фотоохоты все поменялось.

Мишка нахмурился, явно задумавшись не на шутку.

Через какое-то время, практически подъезжая к своей станции, Мишка вышел из ступора.

— М-м-м… да уж, — сквозь зубы пробурчал он. — Халтуры, гонорары… вот оно, мое фотоискусство. Но, видимо, и я в этой жизни что-то хорошее сделал. Ладно, бывай… — И, пожав крепко руку, Мишка вышел из вагона.