За доносами последовали аресты, а за арестами – шельмование. На собраниях в издательстве и в Союзе писателей созданный Маршаком коллектив стал именоваться не иначе как «вредительской группой, орудовавшей в детской литературе», а его арестованные члены и ближайшие сотрудники – «врагами народа».

Список деятелей детской литературы, арестованных в Ленинграде в 1937–1938 годах, длинен и включает в себя заслуженные имена: С. Безбородов, Г. Белых, М. Бронштейн, Н. Константинов, Тэки Одулок, Н. Олейников, Э. Паперная. Позднее был арестован Д. Хармс. Несколько ранее, в 1935 году, Р. Васильева.

Подавляющее большинство арестованных погибли в заключении. Замыслы их остались неосуществленными, книги, которые они успели написать, больше не достигали читателя.

Читатель потерял и «Солнечное вещество», и «Карта рассказывает», и «Жизнь Имтеургина Старшего», и «На краю света», и «Самовар», и даже прославленную, всемирно известную «Республику Шкид» – ибо соавтором Л. Пантелеева был арестованный Г. Белых.

Но мало этого.

Одновременно был разрушен и редакционный коллектив: арестованы Т. Габбе, А. Любарская, К. Шавров; остальные уволены. С. Я. Маршак вынужден был прекратить редакторскую деятельность и вскоре переехал в Москву.

Так окончила свое существование литературно-педагогическая лаборатория, чьей работе советская литература для детей обязана появлением многих замечательных книг и талантливых писателей.

Опыт ленинградской редакции оказался опороченным и забытым.

По крупицам теперь, десятилетия спустя, приходится восстанавливать основы этого забытого опыта.

… В литературной деятельности Маршака была еще одна черта, которую особенно ценил Горький. Я имею в виду веру в работу, в труд. Это было горьковское любимое верование. Позволяя себе в словоупотреблении некоторую вольность, можно сказать, что труд для них обоих – некое божество, идол.

Нет, не только труд рабочего человека на земле, тот «святой труд поколений», которому в художественных и публицистических произведениях М. Горького посвящено столько вдохновенных страниц, тот, о котором им сказано: «Все, что возбуждает мысль и воображение ребенка, делается не какими-то неведомыми силами, а вот этой тяжелой милой рукой»[522], «человек должен уважать труд поколений, живших до него, – только при этом условии возможна непрерывность культуры»[523]; «новая культура начинается с уважения к трудовому человеку, с уважения к труду»[524]. О литераторе Горький тоже думал всегда прежде всего как о трудовом человеке. Вера Горького во всемогущество труда для литературы, для деятельности каждого талантливого литератора поистине была безгранична. Горький, подобно наставнику его, Короленко, считал преданность труду, готовность, способность, жадность к труду одним из составных элементов подлинного таланта.

Работать, работать, работать над каждой страницей, над каждым словом – этим жарким призывом к труду, этим пониманием процесса творчества прежде всего как процесса трудового проникнуты все обращения Горького к писателям, все его статьи, речи и письма. Нет смысла приводить цитаты: их слишком много. Недаром слово «творчество» Горький предлагал заменить словом «работа» и самое вдохновение рассматривал как результат труда. «…Мне кажется, что "вдохновение" ошибочно считают возбудителем работы, – писал он, – вероятно, оно является уже в процессе успешной работы как следствие ее, как чувство наслаждения ею»