— Майн гот… — аптекарь судорожно сглотнул. — Какая женщина! А она… — он смутился. — Она монахиня? То есть, дала обет безбрачия? Если так, как же несправедливо…

— Нет такого обета, который нельзя нарушить… — досадливо буркнул я. — С обетами сами разбирайтесь, а мне недосуг. Так, на чём мы остановились? Ага… кора белой ивы — это источник…

Неожиданно звонко брякнуло стекло, на пол вместе с осколками бухнулся здоровенный булыжник.

Я выскочил на улицу, но успел увидеть только убегающих мальчишек.

— Грюне шайзе!!! — взвыл аптекарь, потрясая кулаками. — Опять эти свиньи! Майн гот! Где я достану стекла?

— Думаю, пора заняться вашим недругами… — я надел шляпу и принялся натягивать перчатки. — Где можно найти этих… как там…

— Тернер и Беркович, — охотно подсказал Тиммерманс. — Недалеко от офиса шерифа.

— Здесь всё недалеко от офиса шерифа. Точнее, герр Тиммерманс.

— Простите, герр Вайт! — аптекарь отбарабанил чёткий маршрут. — Только… они… как вы…

— Что они, как я?

— Не очень похожи на врачей… — выдавил из себя Ганс. — Сущие, гм, бандиты…

— Разберёмся. Мусий, ты со мной?

Сибиряк, алчно принюхиваясь, нарезал круги возле полки, на которой стояли пузырьки с лекарствами и на меня не обратил никакого внимания.

— Только не вздумайте давать ему валерианы! — предупредил я тевтонского аптекаря и вышел из аптеки.

По пути к недружественным лепилам заскочил к шерифу и как раз попал на церемонию освобождения инженера Гофмана и Ромео. Заслуженные узники совести на выходе из тюряжки сразу попали в надёжные женские руки. Немца встречала мисс Эльза Йодль, а потомственного дворецкого — мисс Пруденс Меллори. Перебросившись с ними парой слов, я вошёл в офис.

— О! Док! — шериф Эмерсон пребывал в отличном настроении. Закинув ноги на стол, он одновременно дымил сигарой, чистил револьвер, попивал кофе из огромной жестяной кружки, мурлыкал какую-то песенку и дирижировал себе шомполом.

— Шериф… — я прислушался и узнал мелодию, оказалось, Бак напевал ту самую песню из фильма «Человек с бульвара Капуцинов», что я вчера исполнял в салуне.

— Ну, хорошо же! — Эмерсон напел, немилосердно фальшивя. — Далека дорога твоя, далека-а-а, дика-а-а и, пустынна-а-а. Прямо про меня!

— Ага, — поддакнул я присаживаясь. — Я тебя чуть позже научу ещё одной песенке: о том, как сватался Джон.

— Учи сейчас! — потребовал законник и не отстал, пока я ему не напел песенку Роберта Бернса на мотив исполнения Жанны Бичевской.

А потом шериф долго ржал, утирая слезы.

— У-у-у! Это же надо же… Женись на ком хочешь сынок!!! У-у-уф…

Мне надоело изображать из себя благодарного слушателя.

— Шериф, тут такое дело. Эти два урода…

— О каких уродах речь? — Эмерсон мгновенно стал серьёзным.

— Тернер и Беркович выживают из города аптекаря Тиммерманса.

— А-а-а, знаю! И что?

— Приструни или я сам приструню, — с угрозой в голосе пообещал я.

— Делай… — шериф великодушно махнул рукой. — Всё равно они скверные докторишки. Только не убивать и не калечить. Только эти и сами могут ноги выдернуть.

— Смотри, ты это сам сказал, — я взялся за шляпу. — Кстати, как задница!