– Да, но не в Олеге. Он подавал большие надежды. Когда мы были пацанами, он вечно таскал в дом больных котят, щенят и птиц… Больше всего птиц! За них ветеринары браться не любят – слишком грязно, хлопотно, да и уж больно быстро они умирают – еще до того, как успеешь понять, что с ними не так. И Олег их лечил, причем часто – успешно. Правда, он не любил причинять боль, даже ради того, чтобы помочь, поэтому болезненные манипуляции выполнял я: колол, куда говорил Олег.

– Ты делал уколы птицам?!

– Голубям, чайкам, воронам – да. А Олег кормил их через зонд, когда они отказывались есть, давал обезболивающее, делал перевязки. Поэтому его они любили, а меня клевали, царапали и щипали, помня, что именно я делал им больно.

– Несправедливо!

– Такова жизнь… Короче, врачом должен был стать он, а не я. Мне, по мнению твоего дедушки, грозила тюрьма!

Артем недоверчиво хмыкнул: то, о чем говорил отец, казалось ему полной чушью.

– Но Олег выбрал юриспруденцию, – снова заговорил Мономах. – Он хотел помогать людям и работать в правоохранительных органах, в следствии или прокуратуре.

– И что же этому помешало? – задал вопрос Артем.

– Любовь.

– Что?!

– Скажешь, с тобой такого не случалось?

– Да при чем тут… Как любовь могла повлиять на его будущее, я хочу сказать? Это же… ну, это совсем несовременно, пап!

– Ты же знаешь своего дядю – он… был романтиком. – Произнося эти слова, Мономах ощутил, как пусто стало внутри от слова «был» – как будто из него выкачали воздух.

– Олег что, влюбился и ударился в религию? – недоверчиво спросил между тем Артем. – Не верю!

– А ты поверь, – грустно усмехнулся Мономах. – Это мы с тобой, люди приземленные, не в состоянии… Погоди-ка, а как звали ту девочку в девятом классе – Люся?

– Лера. Пап, мне было пятнадцать!

– И вел ты себя как влюбленный самолет, потерявший шасси!

– Это были гормоны, и тебе, как медику, должно быть понятно… И что, той девице дядя Олег не нравился? Ну, тогда она просто круглая дура!

– Не думаю, что дело было только во влюбленности и в том, что она не стала взаимной. Олег всегда был непохож на других – на меня, на отца… Он слишком много размышлял, его касалось все, что происходило вокруг, он не умел отбрасывать лишнее и сильно переживал, если не мог помочь или что-то изменить к лучшему. Не знаю, как он на это решился, но твой дядя бросил университет на четвертом курсе и поступил в духовную семинарию. Твой дедушка тогда чуть с ума не сошел от ужаса: представь, семь поколений врачей в семье, а старший сын подался в священнослужители!

– Он правда хотел стать священником?

– Думаю, да. Твой дядя всегда интересовался историей, в том числе религии: в университете это был его любимый предмет наряду с криминалистикой. В то время из всей семьи он продолжал общаться только со мной: отец грозился от него отречься, а мама… Ну, ты знаешь, бабушка всегда на стороне твоего дедушки!

– Но он же не…

– Нет, Олег окончил семинарию, но не был рукоположен. Позже он рассказывал мне, что его духовный отец сыграл в этом немалую роль: он счел, что Олег не готов стать священнослужителем. Более того, он был уверен, что у Олега другая дорога в жизни. Так и вышло. Твой дядя восстановился в университете, доучился и окончил его с красным дипломом. После этого поработал какое-то время по специальности, а потом пропал на два года. Не писал, не звонил, и мы не знали, что и думать. Затем он приехал, сказал, что нашел хорошую работу в столице. С тех пор я почти ничего не знал о его делах – он не рассказывал, а все попытки родителей выяснить, чем же он все-таки занимается, не увенчались успехом. Однако дед вздохнул с облегчением, ведь Олег отказался от церковной карьеры и занимался какими-то вполне земными, пусть и не до конца понятными делами.