Дядюшка Αрбен в очередной раз призвал отвезти печатную машинку на свалку или хотя бы просто отдать жестянщинку. А Лита, попечалившись, с головой бросилась проживать очередную не-свою жизнь, на страницах очередного романа прописывая отношения, опыта в которых не имела, но о которых оказалась способна так живо фантазировать.

После чашки кофе она почувствовала себя почти живой. Стряхнула грусть о прошлом – и пoчти услышала, как кусочки воспоминаний падают на пол с тихим шелестом стрекозиных крыльев. Мысли переключились на грядущую встречу с энсаром Лейном, может быть, на посещение магазина гoтового платья, на прогулку по Латрии. Умываясь, Лита с удовольствием наблюдала, как тугая струя воды ударяет о мраморную поверхность раковины и при этом вспухает гроздьями прозрачных пузырьков. Вдыхала легкий рoзовый аромат мыла и мятный запах зубного порошка. Потом онa расчесала волосы, кое-как разбирая на пряди то, что совсем уж запуталось. Облачилась в свежую сорочку, нырнула в неудобную броню корсета. Поскольку Лита всегда одевалась сама, белье покупала исключительно с застежками спереди. За этим последовали панталоңы, чулки и, наконец, платье. Теплое и тяжелое, из темно-синего бархата. Синий – он ведь всегда хорош к огненно-рыжим волосам. И к голубым глазам.

Дядюшку Αрбена Лита обнаружила в его каморке, за чтением утренней газеты. Он сидел в стареньком кресле, в одной руке держа желтоватые листки, а в другой – стакан в серебряном чеканном подстаканнике. Арбен посмотрел на Литу поверх очков, как ей показалось, с укоризной.

- Ну, я пошла, – сказала она.

Конечно, она не обязана отчитываться перед прислугой. Но Αрбен был куда больше, чем прислуга. Он катал ее на плечах, когда она была маленькая, и мастерил смешных и неуклюжих лошадок из деревянных лучинок и желудей, пристраивая на место гривы кусочек ваты. Именно поэтому Арбен и был дядюшкой, и именно поэтому Лита обязательно сообщала ему, когда выходила из дома. Он же будет волноваться.

- Во сколько ожидать вас, энса?

Он поставил чай на подлокотник кресла, и Лита с тоской подумала, что дядюшка Αрбен старый и слабый. Его рука мелко дрожала, и стекло дребезжало в подстаканнике.

- Вернусь через пару часов, – мягко ответила она. И добавила, – я прогуляюсь, схожу в издательство. Энсар Лейн приглашал на чашечку чая.

- Лучше бы на бокал шампьенского, - вздохнул Арбен, – результат был бы куда лучше.

- Энсы не пьют шампьенского до обеда, – Лита покачала головой, – и разве прилично одинокой девушке пить шампьенское с мужчиной?

- Вот и я о том же, – взгляд Арбена поверх очков сделался острым, язвительным, - был бы хороший результат. А не вот это все, по ночам, в обнимку с железякой.

- Дядюшка, ты становишься брюзгой, – заверила Лита.

- Поживите с мое, энса, ещё не так брюзжать будете, – парировал Арбен и сделал большой глоток чая.

Лита аккуратно прикрыла дверь, ведущую в его каморку, а сама, нахлобучив шляпку, вышла прочь.

Лита Арбель, непревзойденный мастер сентиментального дамского романа, снимала квартиру в мансарде двухэтажного дома, фасад которого выходил на парк Иствера Сиятельного. Это был практически центр Латрии, через пару кварталов можно было выйти на дворцовую площадь, а если обходить вдоль парковой стены, то непременно упереться в управление департаментом инквизиции Аргеррона, чуть дальше следовало ещё и управление полицией Аргеррона, а ещё через квартал мрачной глыбой возвышалось здание Института Повелителей. Последний располагался в тупике, и порой Лите казалось, что институт разместили именно так, чтобы меж ним и большей частью города обязательно была инквизиция. Потому что никто не знает пределов власти повелителей духами.