До сих пор она помнила рокот огромных розовых волн и крики птиц, парящих над ними. Тогда Анна-Бель долго стояла на краю обрыва, наслаждаясь ветром и каким-то нереальным чувством свободы, охватившим ее.

Вынырнув из воспоминаний, девушка взглянула на себя в зеркало. Мама бы точно ужаснулась ее виду. Взлохмаченная, с припухшими от ночных рыданий веками, в полотенце, принадлежавшем почти незнакомому мужчине, тем не менее формально являвшемуся ее мужем и проявившему гораздо больше участия, чем ее семья, сразу же отрекшаяся от непокорной дочери. Анна-Бель оперлась ладонями на раковину, чашки, стоявшие на краю, звякнули: девушка оставила их вчера высохнуть.

Воспоминания о совместном чаепитии вновь наполнили душу теплом. Улыбнувшись, Анна-Бель вышла из ванной. Спиртовка все еще стояла на столе, как и банка с заваркой. Поколебавшись, девушка вновь нагрела воду и заварила ароматный чай. Когда она поднесла чашку ко рту, браслет-функционал мелодично тренькнул, по нему пробежала надпись: «Ты же обещала позвонить».

Анна-Бель улыбнулась и приказала соединить с адресатом.

– Привет… – Она нерешительно замолчала, не зная, что еще сказать.

– Привет! – Смешок в голосе подсказал, что Джерри заметил ее нерешительность. – Как спалось?

– Нормально.

Снова молчание.

– Давно проснулась?

– Только что. А ты давно уехал?

– С рассветом. – Он повторно усмехнулся, и тут ее осенило, что пилот тоже пытается скрыть смущение.

Анна-Бель задумчиво помешала чай в чашке, судорожно стараясь придумать тему для беседы.

– Что собираешься делать? – спросил Джерри, желая хоть как-то заполнить паузу.

– Мне надо в университет, потом в банк… – Девушка вздохнула. – Наверное, надо открыть новый счет…

– Тогда удачи… – Вой сирены прервал его, Джерри спешно попрощался и нажал отбой.

Анна-Бель посмотрела на чашку, помешала ложкой, поднимая с донышка чаинки, дождалась, пока они вновь осядут и останется лишь одна, самая упрямая, старательно удерживающаяся на поверхности. Решив, что это знак, девушка одним глотком допила чай и начала собираться.

Блузка безнадежно помялась, как и пиджак, юбка была в безобразных складках. Она повесила их в ванной и снова включила горячую воду в надежде, что пар хоть как-то разгладит ткань.

Волосы укладывать не стала, лишь причесала и стянула на затылке резинкой, обнаружившейся в кармане пиджака, – она всегда носила с собой несколько, убирая волосы, когда работала в лаборатории. Надела костюм, расправила его, посмотрелась в зеркало и покачала головой: она выглядела как девушка, проведшая ночь вне дома. Впрочем, так оно и было.

Выйдя на улицу, Анна-Бель оглянулась, нашла платформу, на которую прибывали муниципальные флайбасы, и вдруг вспомнила, что у нее нет денег оплатить проезд. Пришлось идти пешком.

Поначалу легкий путь обернулся уже к середине сплошной му́кой. Высокие тонкие каблуки то и дело попадали между каменными плитами, которыми были вымощены дороги, узкие носы «лодочек» сжимали пальцы, а задники были слишком жесткие и моментально натерли ноги. Немногочисленные прохожие с интересом следили за прихрамывавшей девушкой, явно прилетевшей с другой планеты. Она заметила, что кто-то из детей, игравших на площадке под надзором няни, по всей видимости, дроида, начал показывать на нее пальцем. Остальные весело рассмеялись. Робот что-то сказал механическим голосом. Это придало ей сил, и она, стиснув зубы, выпрямила спину.